По дороге к смерти

— Она скоро будет, — беззаботно заявил Томас. Он был так озабочен собственным обаянием, что не заметил состояния Лепски, опасного для окружающих. — Садитесь, мистер Лепски. Что вы хотите выпить?

Лепски тяжело дышал, сгибая и разгибая пальцы.

— Где она?

— Не будете пить? — Томас томно опустился в кресло. — Ну конечно… при исполнении служебных обязанностей. Я понимаю. Садитесь, мистер Лепски. Она хотела, чтобы я с вами поговорил. Я…

— Встать из этого проклятого кресла! — заорал Лепски. — Я не потерплю, чтобы какие-то сводники сидели, когда я стою!

Его тон и выражение лица словно вышибли Томаса из кресла. Он, побледнев, уставился на Лепски и отступил.

— Давай сюда эту шлюху! — зарычал Лепски. — И убирайся! Еще минута в твоей компании, вонючка, и меня вырвет!

Томас, словно в трансе, повернулся к двери другой комнаты. В этот момент дверь открылась и оттуда вышла девушка. Она помедлила в проходе, глядя сначала на Лепски, потом на Томаса.

— Ладно, Джек, уматывай. Я все улажу, — сказала она.

Голди Уайт была блондинкой с пышными формами и холодной красотой, на которую могут клюнуть большинство мужчин, напившихся до безрассудства. Она была, безусловно, порочна и выглядела достаточно уверенно, чтобы справиться с любым существом в штанах, будь то мужчина или обезьяна. На ней был оранжевый свитер, не скрывавший ее сверхпышного оборудования, и мини-юбка, выставляющая напоказ ее ляжки. Глаза у нее были интересные: они становились то страстными, то холодными, то жадными, то обольстительными, то тупыми — и все это с акробатической быстротой картинок в калейдоскопе.

Томас проскользнул мимо Лепски, что-то пробормотал, потом вышел, хлопнув дверью. Какое-то время Лепски и девушка слушали прощальный звук его шагов — он сбегал по ступеням.

Лепски подошел к дверям и повернул ключ. Он не хотел рисковать и снова нарываться на непредвиденные выстрелы.

— Я получил твое сообщение, — сказал он, отходя от двери. — Оно стоило мне доллар. Доллары для меня не игрушка. Так давай, чтобы я не пожалел.

Голди двинулась к стулу с легкостью и изяществом змеи.

— Не так грубо, Лепски, — сказала она. — Ты что, не чувствуешь, что все это смахивает на фильмы сорок пятого года?

Лепски злобно хмыкнул:

— Но действует, крошка. Я ручаюсь за этот метод. Смотри, как он сработал с твоим сутенером.

— С ним! — Голди состроила гримаску. — Да если грудной ребенок покажет ему кулак, он в обморок упадет. Приношу свои извинения за него. У него не кровь, а вода в жилах. Но черт с ним. Вы здесь, я здесь — так давайте знакомиться. — Она села, вытянув ноги так, что он мог видеть ее розовые нейлоновые трусики, и посмотрела на него своим сексуальнейшим взглядом, который редко не приносил результатов. — Давай, грубый коп. Перед тем как поговорить о деле, преврати меня в желе.

— С удовольствием, — сказал Лепски.

Он прошелся по комнате и остановился перед ней. Когда она начала стягивать свитер, он размахнулся и сильно ударил ее по щеке.

Она откинулась назад и сильно ударилась головой о спинку стула. Она потеряла самообладание, и лицо ее превратилось в разъяренную свирепую маску.

— Ты, чертов вонючий… — начала она, но получила еще одну пощечину, и голова ее снова дернулась. Лепски пристально взглянул на нее и отошел.

— Слушай, крошка. Я не пользуюсь шлюхами. Я до тебя не дотронусь. Я занят. Я потратил доллар. Так сядь как следует, начни говорить и перестань вести себя как шлюха из фильма сорок пятого года. — Он вдруг ухмыльнулся. — И позволь напомнить тебе, что сейчас ты разговариваешь с копом, который тоже животное. Хоть и получше тебя, но не намного.

Она глубоко вздохнула, осторожно потрогала свое лицо, уставилась на Лепски. Потом ярость постепенно исчезла из ее взгляда.

— Вот это мужчина, — хрипло проговорила она. — Пойдем в постельку, черт побери! Думаю, ты можешь просто в космос меня запустить.

— Поговорим. — Лепски сел напротив нее. — Когда я на службе, моей ракете не дают обратного отсчета.

Она засмеялась:

— Мне нравится… остроумный коп! Ну что ж, ты вонючий сукин сын, но давай поболтаем. Дай сигарету.

— Ничего ты не получишь, — сказал Лепски. — Говори… я хочу наконец уйти отсюда.

Она взяла из лежавшей на столе коробки сигарету, посмотрела на него, думая, что он предложит прикурить, потом, видя, что ее надежды не оправдались, зажгла спичку.

— Джек хочет вернуть свой катер, — произнесла она. — Я ему сказала, что если кто-нибудь и может его вернуть, так это ты.

Лепски достал из своей пачки сигарету, зажег ее, покачал головой:

— Не могу оценить эти обрывки. Давай-ка с самого начала и в темпе: у меня есть занятия получше, чем дышать с тобой одним воздухом.

— Лысый Риккардо уговорил Джека дать ему катер напрокат. Катер пропал. Джек сходит с ума. Он хочет получить катер обратно.

— Когда он дал его взаймы Лысому?

— Два месяца назад… Двадцать четвертого марта, если тебе нужна точность.

— Зачем?

— Какая разница? Он его дал. Теперь говорят, что Лысый мертв. Джеку нужен катер: все его заработки идут с этого катера.

— Я тебя спрашиваю: зачем он дал катер Лысому?

Голди колебалась. Потом ответила: