По дороге могущества. Книга третья: Падение. Том II.

Тьма. Непроглядная тьма окружала меня, и она была столь непроницаема, что невозможно понять, открыты или закрыты мои глаза…

Глаза? А есть ли они у меня? И что значит “меня”? Кто или что я? Кем я являюсь, как выгляжу, почему умею думать? Всё так странно и необычно…

Странно. Необычно.

Кажется, я начинаю понимать, откуда во мне все эти чувства. Да… да, всё верно. Именно так. Это Тьма. Это она делится со мной своим теплом и безграничными знаниями. Она бережно окутывает формирующееся сознание и с величайшей осторожностью допускает его до доселе неведомых ощущений и эмоций: радость от дуновения прохладного ветра, наслаждение от нежно припекающих солнечных лучей, счастье от насыщения вкусной едой, меланхоличная задумчивость от растекающихся по телу дождевых капель и беспокойство из-за наступающих сильных холодов. Но чего я никогда не забуду, так это безумный, разрывающий душу страх перед всепожирающим пламенем. И пусть я не видел всего этого, но тьма заботливо делилась со мной буквально всем своим естеством благодаря бесчисленному количество жгутиков, через которые она наделяла моё медленно растущее тело силой и закаляла его перед грядущими опасностями, что уготовили Древние любому оказавшемуся в Древнире существу.

Мы были связаны. Тьма и я. Но мне хотелось большего. Я жаждал лично ощутить все те чувства, что она испытывала, а не просто слушать рассказы о них. Я неистово желал обрести зрение и увидеть солнце, небеса, луну, звезды, тучи, деревья, траву и вообще весь окружающий мир; хотел слышать журчание ручьёв, шелест листьев, завывание ветра; мечтал о том, как буду наслаждаться растекающейся по груди ледяной водой и вкушать спелые плоды с необычайно сладким соком.

Я грезил полноценной жизнью…

И однажды она была мне дарована.

В те судьбоносные мгновения тьма нежно сжала меня в своих объятьях и я почувствовал невообразимо глубокую печаль, но одновременно с этим и величайшую радость. Эти два столь разных чувства яростно боролись, при этом необычайно органично сочетаясь и дополняя друг друга. А в следующий миг моего слуха коснулся лёгкий треск и впереди появилась длинная вертикальная трещина, сквозь неровные края которой внутрь стал проникать мягкий, тёплый свет, а следом за ним в моё обиталище хлынул свежий, прохладный воздух, наполненный бесчисленным количеством запахов. Завороженный происходящим, я с бешено бьющимся в груди сердцем наблюдал, как трещина становится всё шире и шире, а потом, в одно мгновение, всё неожиданно замирает.

Я смотрю вперёд, в неизведанный новый мир, в котором так жаждал оказаться, и не отваживаюсь сделать первый шаг. И тогда Тьма нежно подталкивает меня в спину, помогая ступить дальше, и провожает любящим взглядом.

Сверкающий солнечный диск ударил ослепляющим светом и заставил зажмуриться, но когда я вновь открыл глаза, то перестал дышать от открывшейся взору невообразимой красоты: блестящая водная гладь небольшого озера отливала небесной синевой с вкраплениями отраженных в вышине белых облаков, а со всех сторон его окружали высокие деревья, чьи листья мелодично трепетали от дуновения лёгкого ветра. Пораженный до глубины души, я поднял взгляд на возвышающиеся исполинские пики зеленеющих гор и меня переполнили эмоции от осознания того, как же всё-таки прекрасен этот мир, и до чего счастливым можно быть, просто любуясь цветущей природой, при этом чувствуя босыми ступнями рыхлую землю и зарываясь в неё пальцами, словно в песок. Песок… А я ведь даже не знаю, что это такое! Но я узнаю, обязательно узнаю!

Но вместе с величайшей радостью приходит и опустошающая горечь потери.

Неожиданно приходит понимание, что я больше не чувствую тьму, тьму, которая, сколько я себя помню, всегда была рядом, согревая любовью и разделяя со мной даже самую малую крупицу счастья или печали. Теперь же, без неё, внутри словно поселилась сосущая пустота, зияющая на теле открытой раной.

Я обернулся и увидел возвышающееся над горной долиной дерево, массивные корни которого уходят глубоко в землю, а ветви с пышной серебристой листвой раскинулись во все стороны и нависли над краем озера. В центре же поистине необъятного ствола толстая серая кора разошлась, являя взору огромную нишу, наполненную ныне безвольно свисающими изумрудными прутиками. Не отрывая взгляда я смотрел на место своего рождения, место единения с любящей матерью, и спустя несколько мгновений кора вдруг пришла в движение и её края устремились навстречу друг другу, и через миг срослись, запечатав двери моей колыбели.

Обуреваемый гнетущей тоской, я подошел к древоматери и с нежностью обнял её, прижавшись щекой к шершавой, изрезанной морщинами коре. Несмотря на всё своё величие, теперь, в моих крепких объятьях, она казалось такой хрупкой, такой ранимой и необычайно уязвимой, что сердце сжималось от боли.