По дороге во сне

Новые погружения в украшенные по-другому миры, имели точно такой же эффект. Всё то же бессмысленное скитания, все те же, пусть и выглядящие по-другому, пейзажи, все те же события, громко повествующие о том, что план отказывается работать так, как его задумал собственный создатель. Осознания того, что план не ведёт по желанному пути, сподвигло Кейдана создавать еще больше рассказов. Он как безумный рванулся придумывать истории, иногда даже не имеющие нужного финала. Он писал сюжеты и по окончанию окунался в созданный им мир, сначала наслаждаясь, а потом испытывая к этому способу исключительно надежду. Кейдан написал множество рассказов, некоторые из которых дарили невероятные ощущения, но впоследствии воспринимались как бессмысленная трата времени. На короткий период, когда отчаяния поглотило его без остатка, а именно это случилось после повторной провальной попытки, Кейдан словно потеряв надежду пустился в забвения, существуя при этом между настоящим, где он писал рассказы и заливал алкоголем время между остановок при написании, и несуществующими мирами, настроенными его собственными историями. Так пролетел примерно месяц, и в какой-то момент в нем словно проснулся голос разума, завопивший, что нужно выбираться любой ценной. Тогда, не имея ничего в голове, он вновь прибегнул к старому плану, но теперь Кейдан действовал, вооружившись надеждой. Он не видел другого способа кроме того, что никак не мог подарить желанный результат.

Время относительно. Иногда увлеченно занимаясь, ты не замечаешь, как пролетают часы, дни, недели. В приятной обстановке, время как быстро утекающий ресурс стремится раствориться. Минуты ускоряются, унося за собой множество часов и через мгновения ты оглядываешься в бездонную пропасть, где под эгидой увлекательного занятия, находится потраченное время. Это лучшее распоряжение ресурсом, доступным исключительно живым созданиям. Но есть и обратная сторона. Под другим углом время может нещадно тянуться, сковывая сознания в путы отчаяния и безысходности. Эти путы как острый нож разрезают сознания, и ты как заключенный на вечные муки чувствуешь каждую медленно затухающую секунду. Время в этих обстоятельствах выступает садистом, приносящим яркие страдания. Эта двойственность времени является его основой. Оно в одном лице может быть спасителем, а в другом выступать в качестве палача, заносящего огромный топор над склонившейся головой скучающего человека. Именно в роли палача время предстало перед отчаявшимся Кейданом.

Прошло несколько месяцев. Кейдан мысленно прокладывал длинную череду бесконечного времени, разбитого на десятки дней. Эти дни наполнялись механическим повторением одного и того же, из-за чего каждый терял свою уникальность. В какой-то момент, Кейдан уже не мог определить сколько дней прошло. Время для него стало мучительным элементом, нещадно вгрызающимся в ослабевшие сознания. Прошли года, десятилетия, целая вечность, которую он не мог измерить. Для него всё струящиеся время стало единым потоком, тянущим свои бесконечные притоки, сквозь тысячи часов, не имеющих возможности банального подсчета.

Его занятия, сначала пышущие надеждой, стали превращаться в отчаянные попытки, не имеющие положительного результата. Он повторял их из раза в раз, но исход всегда оставался одним и тем же.

Слова звучали вновь и вновь, что в результате сделало их догматом, без исключений принимаемым Кейданом, ибо он не видел более способа противостоять звучавшей реплики. Он слышал, что выхода нет, но всё равно повторял свои действия, словно где-то глубоко внутри этого отчаявшегося человека еще тлел маленький огонек надежды, за который цеплялось угасающие сознания.