По другую сторону Алисы

– Алевтина Анатольевна Стрельникова кем Вам приходится? – Уже мягче произнёс незнакомец. Я почти плача, негромко промолвила:

– Бабушкой, – желание не слышать голос этого мужчины накрыло с головой.

– Алиса Игоревна, примите мои соболезнования, Ваша бабушка скончалась вчера вечером… – Мобильный с глухим стуком упал на деревянный стол. Из трубки ещё разносилось что-то невнятное, поэтому я прервала эти неясные звуки. Вот и всё. Я осталась одна. Зеркало меня предупреждало. Бессильно всхлипнув, я зарыдала.

Глава IV

Похороны

Забирать тело моего самого дорогого человека на свете, я отправилась одна. Джо сообщать не стала, драгоценной маменьке тоже. Если за столько лет она не удосужилась даже оповестить свою матушку о том, что находится в добром здравии, то и знать о смерти Алевтины Анатольевны недостойна.

Я всегда любила перелёты, но в этот раз еле заставила себя подняться на борт самолёта, летевшего из Гатвика в Пулково. Я не могла уснуть, не могла читать, не могла больше плакать. Лишь тупо созерцала изображение пальмы на журнале, торчащем из кармана сиденья впереди меня.

В пять тридцать утра, зевая, я уже волочила чемодан вслед за собой, а точнее, за тем, что от меня осталось. Петербург встретил меня ослепительным солнцем, ветра не было, воздух ещё не успел прогреться, это мог быть такой прекрасный день. Ком в груди нарастал. Колодец, абсолютно типичный для Санкт-Петербурга отразил звук моих шагов и стук колёсиков моего дорожного друга. Даже на родную дверь парадного смотреть было грустно. Протащив чемодан по пролётам, я вкатила его внутрь опустевшей без хозяйки квартиры. Этот запах, воздух родного дома, наполнил мои лёгкие. Никто не встречает меня, не усаживает за стол в попытках накормить свежеиспечёнными пирожками. Дома больше нет. Я спустилась по стене на пол. Я не представляла, как буду собирать в последний путь человека, который меня вырастил. Перебирать её вещи, подыскивать подходящий наряд для такого случая. Я вытащила непослушными руками мобильный. Маша почти сразу взяла трубку:

– Алло? – Знакомое меццо раздалось в динамике.

– Маш, ты ещё в Питере? – Забыла я поприветствовать подругу. Скорее всего, напуганная моим голосом, Мария настороженно поинтересовалась:

– Да, но завтра возвращаюсь в Москву. Алиса, что-то случилось? – Тревожный голос одноклассницы давал мне ощущение поддержки.

– Маш… Не имею права просить, но задержись, пожалуйста. Я покрою издержки, только не уезжай. Бабушка умерла, – на последних словах мой голос сорвался на всхлип, грозивший перерасти в полномасштабное рыдание. Прошу, Боже, пусть она останется. Бог, Вселенная, все, кто, мог меня слышать – услышали.

– Господи, мне так жаль, не могу поверить. Только недавно её видела. Конечно, я задержусь. Тебе нужна помощь? Где ты? – Нервно затараторила Маша.

– Я дома. В квартире бабушки. Приезжай скорей, – и без сил я оборвала звонок.

Госпожа Романовская явилась ровно через сорок минут после окончания нашего с ней недолгого разговора. Судя по пакету, сжимаемому её дрожащими бледными пальцами, она заходила в магазин. Пакет был небрежно оставлен на полу.

– Алис, чем я могу помочь? – Подруга наклонилась ко мне с явным намерением обнять, закрыв мне при этом обзор завесой из красных волос. Я старалась не сравнивать её с Евой. И ведь было же сходство, даже в чёртовых рыжих волосах. Мягко оттолкнув подругу, я также, по стеночке вернулась в вертикальное положение.

– Надо похороны организовать, тело выдадут послезавтра, нужно подготовить одежду, заказать гроб и… – Закончить предложение я не могла, слова растворились в несдерживаемых всхлипываниях, превратившихся в отчаянный вой. В дверь постучали.

– Сиди, я открою, – одноклассница бросилась к входной двери. Я смогла лишь повернуть голову в её сторону. На пороге показались размытые очёртания женщины. Я вытерла предательские слёзы и силуэт незнакомки стал чётче, судя по всему, представлял собой соседку по лестничной площадке.

– Ох, Алисочка, горе то какое. Я дура старая сразу хотела тебе позвонить, но меня заверили, что врачи сами тебя оповестят. Такое горе, такое горе… – Причитала старушка.

Я очень медленно двинулась в сторону соседки.

– Ульяна Марковна, отчего бабушка умерла? Что врачи сказали? – Глухой, хриплый голос не мог быть моим. По испещрённой морщинками коже пожилой женщины покатились слезинки:

– Деточка, уж я пыталась дознаться до них, звонила всё в больницу, но они только про какую-то аризму или авизму говорили… Что-то лопнуло у Алевтины в голове вот и померла она, – бедная старушка затряслась в рыданиях. Аневризма. Так и не сделала она МРТ, просила же. Я скрыла своё опухшее от бесконечного потока слёз лицо. Я ошибалась. Худший день в моей жизни был сегодня.