По другую сторону Алисы

За окном властвовала непогода. Ливень застилал небольшие окна квартиры. Надеюсь, электричество не подведёт, только вечера при свечах, мне сейчас и не хватает. Я щёлкнула пультом, тем самым прерывая бесконечные страдания главной героини. Чувства меня переполняли, ком в груди рассасываться не желал. Я потянулась за тетрадью, чтобы излить накопленные эмоции уже ставшим привычным мне способом:

Для чего таить нам обиду

Огню злости позволить пылать

Проще сдаться в царство Аида

Чем пытаться друг друга понять

Глядя на получившиеся строчки, я улыбнулась – мне исполнилось двадцать восемь лет, а я стихи в тетрадке вывожу после разрыва, как подросток. Но пока, это оставалось единственным доступным мне способом справиться с болью. Интересно, а Джо в курсе, что мы расстались окончательно? Всё-таки стоит посетить психотерапевта? Раньше с этой ролью неплохо справлялась бабушка. А может Машке набрать? Я задумчиво взглянула на мобильный – десять пропущенных от мужа. Меня одолело негодование, и я заблокировала номер, а после отшвырнула от себя телефон, словно ядовитую змею. Карандаш тоже отбросила, закрыла тетрадь. Хватит страдать. На улице продолжала бушевать стихия, и я, горестно вздохнув, покрутила термостат – начинаю мёрзнуть. В попытках согреться и успокоиться я прошествовала на кухню, за новой порцией вина. Возможно, мне стоит отоспаться как следует. Отоспаться. Я вспомнила о снотворном. Где же я оставила украденную баночку? В сумке? Несколько пошатываясь от выпитого спиртного, я вышла в коридор. Точно, забыла в джинсовой куртке. Немного поискав по карманам, оранжевый полупрозрачный пузырёк оказался зажатым в моём дрожащем кулаке. Вернувшись на кухню, я запила белую таблетку вином. А поможет ли мне одна? Я приняла на всякий случай вторую. Прихватив с собой и снотворное, и бокал, и бутылку отправилась в спальню. Может, Морфей надо мной сжалится и подарит мне билет на посещение его царства без кошмаров. Только я коснулась головой подушки, меня охватило странное чувство. Забыться сном – для меня оказалось недостаточно. Я всё равно проснусь, в полном одиночестве по-прежнему преданная близкими, оставленная, совершенно одна в этом не самом дружелюбном для таких, как я мире. Не хочу просыпаться. Приняла ещё пару белых кругляшков. Бокал опустел. И я незамедлительно наполнила его вновь. Сознание постепенно затуманивалось. Нет, рано. Я поспешно вырвала из злосчастной белой тетради неровный разлинованный листок и сползла на прохладный пол. Меня бросало в жар. Я прислонилась к кровати и вытряхнула из пузырька ещё добрый десяток таблеток. Принимала сразу по две, не забывая всё это сопровождать быстрыми глотками вина. Стихов тоже не хватит сегодня, пора высказаться хотя бы на бумаге, правда бог знает кто это прочтёт. Я легла на серый ламинат, нужно успеть выразить последние мысли на бумаге до того, как я окончательно прерву эту проклятую жизнь.

Где же карандаш? Я потрясла тетрадку. Кроме короткого карандаша из неё выпал следом белый новенький конвертик. Как удачно. Вздохнув, я начала прощаться со всеми, до кого дойдёт это «письмо», прежде всего я обращалась к своему убийце – Джо:

Мой дорогой друг, я задыхаюсь, лёжа на холодном полу, выводя эти строки, которые даются мне с таким трудом. Руки дрожат, буквы выходят неровными, съезжают с предначёртанных им линий.

Я посмотрела на результат своей работы. Строчки разъезжались, сфокусироваться было уже весьма сложно. Но кто меня найдёт? У Джозефа нет ключей, а больше никто и не знает, где я. Я, не меняя положения, пошарила рукой по поверхности тумбочки. Телефон нашёлся почти сразу, вот что значит – судьба.

После набора трёх девяток и выслушав дежурную фразу, сказанную прохладным равнодушным женским голосом, я ответила невидимой собеседнице:

– Скорую, на Флит-Стрит, тут человек умирает, – я захрипела, воздуха стало не хватать.

– Мисс, сохраняйте спокойствие, кто пострадавший? – Всё также без тени сопереживания выдала заученный текст оператор.

– Я пострадавшая. – и на этом звонок был прерван. Ничего, им хватит времени узнать местоположение. Нужно ускориться, я незамедлительно продолжила свой финальный рассказ:

За окном раздаются такие тревожные звуки сирен проезжающих машин скорой помощи. В этот день – день моего двадцативосьмилетия, плохо не только мне одной. Хотя не думаю, что причины людей, по которым они набрали 999, столь же ничтожны, как и мои.

Даже на бумаги мои мысли выглядят жалко. И сама я жалкая. Утерев кулаком сопливый нос, я царапала листок дальше: