По дуге большого круга

А он и не думал ни о каком «угле». Просто получил работу, увидел в ней изъяны и счел обязательным для себя, для собственного достоинства ликвидировать эти изъяны даже под угрозой мыслимых и немыслимых кар.

А когда все завершилось более чем благополучно, когда довольные индийские представители подписали все необходимые документы и ушли на подводной лодке в свою вечно цветущую Индию, когда прошло первое ошеломление от неожиданной государственной награды, сослуживцы потребовали от Евгения Петровича устройства традиционного (значит – обязательного) банкета: обмыть орден надо, однако!

Всякое транспортное средство – автомобили, тепловозы, самолеты, корабли – после постройки или ремонта должно пройти испытания по строго разработанной программе.

Для надводных кораблей и подводных лодок существуют швартовые и ходовые испытания, включающие в себя большую программу проверки в реальных условиях плавания не только ходовых качеств корабля, но и работу практически всех его механизмов и агрегатов.

Для надводных кораблей есть совершенно особый вид испытаний, какого нет в методике испытаний никаких иных транспортных средств. Это так называемый «опыт кренования». В ходе этих испытаний корабль искусственно накреняют поочередно на левый и правый борт, перетаскивая балласт из одного места на верхней палубе, определенного конструктором этого корабля, на другое место. Процедура долгая, трудоемкая, но исключительно необходимая: «опыт кренования» помогает определить размер метацентрической высоты[2].

Для подводной лодки это испытание сводится к проведению так называемой вывески, или удифферентовки. Это значит, что в подводном положении грузы на подводной лодке (топливо, оружие и т. п.) должны быть расположены таким образом, чтобы лодка, как бы подвешенная под водой, в этой условной точке (метацентрической высоте) не имела ни крена, ни дифферента.

Из-за давно разработанной и многократно отработанной методики вывеска подводной лодки не представляет особых сложностей. Это всего-навсего пробное погружение и удифферентовка[3] на специальном полигоне.

Обычно таким полигоном служит одна из бухт, ближайших к месту базирования подводных лодок и закрытых от ветра и волнения открытого моря. В акватории Владивостока таким полигоном является бухта Аякс.

Тихие, лабораторные условия бухты и «яма», глубина и размеры которой позволяют провести в полном объеме всю методику испытаний вывески подводной лодки, вселяли в подводников и инженеров-испытателей чувство некоторого формализма при проведении этого вида испытаний. На вывеску подводных лодок участники ходили как совершенно здоровый человек ходит в рентгеновский кабинет на ежегодную флюорографию: потеря времени и ничего больше.

С подобным настроением отправилась команда в тот день в Аякс на борту очередной подводной лодки, вышедшей из капитального ремонта и существенного переоборудования. Команда – это в первую очередь весь экипаж, инженеры-сдатчики (представители завода, конструкторского бюро) и Евгений Петрович как представитель заказчика.

От причала судоремонтного завода отошли с первым проблеском рассвета. Время давным-давно рассчитано: пока дойдешь до полигона, пока проведешь вывеску лодки со всеми режимами испытаний да пока вернешься обратно – вот и вечер, вот и по домам пора.

Но… человек предполагает, а Бог – располагает.

Когда лодка отошла от заводского причала, солнце уже вышло за восточный горизонт. Задрапированный грязной дымкой лик светила был хмур и напряженно-красен. Чайки, эти бессменные спутницы уходящих в море кораблей, против обыкновения не висели над кормой лодки, а в крутых виражах почти отвесно падали к воде, подрезая курс уходящего на испытания подводного крейсера. И снова взмывали вверх, чтобы с высоты опять и опять пикировать с тревожным криком на лодку. Одна, вовсе уж суматошная, так низко скользнула над рубкой, что едва не задела крылом фуражку командира подводной лодки.

Штиль разгладил бухту, сделав ее воду вязкой и тяжелой, как ртуть. Она неохотно расступалась перед подводным крейсером, тяжело накатываясь беспенной волной на округлый нос лодки.

Евгений Петрович стоял рядом с командиром на мостике, вдыхал воздух, переполненный влагой, морской солью и запахом йода, и какое-то тягостное чувство давило на сознание. Погода, что ли, так действовала? Не должна бы: к таким настроениям приморского климата он давно привык. То был такой уровень атмосферного спокойствия, который можно сравнить с распутьем: налево пойдешь – в шторм попадешь, направо двинешься – в солнечный денек окунешься.

Впрочем, синоптики штормовое предупреждение не передавали. Напротив, обещали спокойную малооблачную погоду. Почему же так тягостно на душе?

Вон и командир насупился, навалился грудью на ограждение мостика, козырек фуражки надвинул почти на самые глаза и молчит, молчит…

Наконец подошли к Аяксу.

Напряжение на мостике усилилось еще больше. Доклады сигнальщика. Отрывистые команды командира подводной лодки рулевому:

– Лево …дцать!..

– Так держать!..

– Право десять!..