По дуге большого круга

— Очень несмешно, — притворно рассердилась Нина, глаза ее смеялись. — Игорь Васильевич вправе обидеться на тебя.

— Нет, — сказал капитан. — Я ведь тоже хочу есть… как волк.

— Тогда буду кормить вас сейчас, товарищи волки, — сказала Нина. — Жареные грибы в сметане и уха из карасей.

— Как вы исхитрились? — спросил Волков. — Достать продукты — это еще куда ни шло, а вот приготовить…

— Исхитрилась, — ответила Нина. — Идемте.

Они сидели втроем в бывшей монашеской келье со сводчатым потолком и небольшим окошком, прорубленным в непомерно толстой стене и выходящим на широкую окскую пойму.

От Волкова всегда требовали морских историй, и этим двоим он рассказывал о своих плаваниях с особенным удовольствием. Просто и душевно было с Ниной и Ленькой, он улавливал, что для них капитан Волков не просто человек необычной профессии и судьбы, капитан чувствовал проявление по отношению к нему некоего кровного родства. Хотя он и не мог бы связно объяснить, как представляет себе это, но это существовало и делало общение с матерью и сыном радостным и ясным.

— Мне думается, что рыбаки рады самой малости, которая приходит неожиданно в их повседневность, любому случаю, нарушающему размеренность морского бытия, — задумчиво произнесла Нина.

— Если только это не шторм, не лед, не столкновение с другим судном, не посадка на мель и так далее, — улыбаясь, ответил капитан. — А в остальном — да, вы правы. Разнообразием бытия похвастаться мы не можем. Вахты, подвахты, сон, еда, старые кинофильмы в салоне, читаные-перечитанные книги в судовой библиотеке, куда ни глянь — вода, и многие недели — одни и те же лица рядом… Трудновато для психики. И любые отклонения встряхивают команду, дают пищу для новых ощущений, разговоров, раздумий. Тогда, помнится, после этой истории со львом, разговоров на добрый месяц хватило.

— Каким львом? — загорелся Ленька. — Расскажи, Волков!

— Было это у берегов Юго-Западной Африки, неподалеку от залива Уолфиш-Бей, помнится, упоминал о нем, когда рассказывал, как передавали мы на берег заболевшего матроса.

— Юрия Иванова?

— Смотри-ка, — удивился Волков. — Он и фамилию запомнил. Его самого… Так вот. Брали мы хека и ставриду, рыба ловилась неважно. И ко всем несчастьям вдруг вышла из строя траловая лебедка.

— Совсем поломалась? — перебил Ленька.

— Ты не даешь Игорю Васильевичу рассказывать, — упрекнула его Нина.

— Если б совсем, нам пришлось бы свернуть промысел и бежать в Мурманск, — сказал капитан. — Нет, поломка была небольшая, но часа на два пришлось лечь в дрейф, благо погода была штилевая. Механики колдовали у лебедки, там собралась и вахта матросов-добытчиков. Трал у ребят был в порядке, а вот без лебедки он никуда.

Итак, все толпились у лебедки и никто не видел, как по слипу, это вырез такой в корме, по которому спускают и поднимают трал, по этому самому слипу вдруг вылез на палубу морской лев.

— Ух ты! — не выдержал Ленька.

— Да… Кто-то крикнул: «Смотрите!» Все повернулись, а лев знай себе ползет по палубе. Потом подобрался к ящику для рыбы по левому борту, привалился, дышит тяжело, и все увидели, что правый бок у него в крови. Побежали за судовым врачом. Был у нас лихой доктор, весельчак и шутник, Валера Балабуха, родом из славного города Конотопа. Тот хватает санитарную сумку и бегом на палубу, будто лечить морских львов обычное для него дело. Отогнал доктор любопытных подальше и стал обрабатывать рану морскому льву.

— А кто его так поранил? — спросил Ленька.

— Может быть, акула или барракуда, есть такой подлый хищник в океане, да и мало ли там кровожадных тварей. Словом, наложил наш доктор повязку, тут и лебедку исправили, надо рыбу ловить, а лев мешает спустить трал. Что делать? Балабуха говорит: «Капитан, щас будет сделано! Дайте мне небольшой момент времени». Присел на корточки у львиной морды, шепчет ласковые слова на украинской мове и рукой по голове поглаживает, а лев в ответ посапывает, кряхтит, вроде как отвечает. Потом встает Балабуха и тихонько передвигается к кормовой надстройке. Смотрим: лев за ним ползет, медленно, видно, ослабел от потери крови, но ползет. Так и привел его доктор в безопасное место, и мы спустили первый после ремонта лебедки трал.

Морской лев принес нам рыбацкое счастье. Заловились мы на удивление. В прилове пошла ценная рыба «капитан», она встречается редко, а тут нам пофартило, повезло, значит.

— А что было со львом?

На этот раз вопрос задала Нина. Она видела, что Ленька просто изнывает от желания спросить капитана, и опередила сына.

— Лев выздоровел. Первые два дня ничего не ел, ему меняли рыбу, которую клали у головы, всегда свежую подавали, но лев к ней не прикасался. А на третий день все слопал, голову поднял и замычал: «Еще, мол, хочу». Ну с кормом для морских львов дело налажено у нас неплохо, рыбы вдоволь, могли бы и десяток львов прокормить.

— Я ребятам во дворе расскажу, — пообещал Ленька. — Только не поверят… Вот если б им живого Волкова показать! Волков, ты приедешь к нам в город?

— Обязательно, — сказал капитан. — Если пригласишь, конечно.

— Так я уже пригласил! Мама, и ты приглашай!