По дуге большого круга

А пока вчетвером они шли по аллее, вокруг дорогу им закрыли четверо, и раздалось традиционное:

— Морячки, дайте закурить!

Василий отодвинул женщин, и те бочком стали скользить в сторону. Волков выдвинулся было вперед, но Мокичев потянул его за локоть, а сам, весело крикнув: «Держите, парни!» — ловко бросил в центр шеренги пачку сигарет.

Только ее никто и не думал ловить.

— Кому кусок кидаешь, падла? — угрожающе спросил крайний справа, и все четверо сделали шаг вперед.

— Давайте по-мирному, ребята, — странно не похожим на него заискивающим тоном предложил Васька. — Покурим и разойдемся. А я вам и зажигалочку оставлю…

— Ты сейчас все здесь оставишь, сикорванец, — объявили из центра шеренги.

— Отойди в сторону! — крикнул капитану Васька.

— Бей их! — заорал тот, что первым подавал голос, с правого края.

— Ху! — рычаще и одновременно визгливо крикнул Мокичев. — Иух! Ха!

Он странно изогнулся, выпятив бедро в сторону хулиганов, подняв согнутые в локтях руки перед собой и суча ими, потом резко переместил упор на другую ногу, а той, что освободилась от тяжести тела, пнул стоявшего с края парня в живот.

Тот с диким воем согнулся, а Васька неуловимым движением руки будто бы шутя коснулся его шеи ребром ладони.

Парень перестал вопить и молча рухнул на землю.

— И-ух! Хэ! Ху! — во второй раз дико заорал Мокичев и, кривляясь телом, стал приближаться к остальным нападавшим, которые, впрочем, вовсе теперь не думали о нападении.

— Рвем, ребята! — закричал один из них. — Это мент переодетый! Он приемы знает…

Когда подошли к женщинам, они стояли поодаль и, как показалось Волкову, спокойно наблюдали за происходящим, Игорь спросил Ваську:

— Поразил ты меня, Василий… Дал шороху… Не успел я о своем боксе вспомнить, как ты одного отправил уже в нокаут. Молоток! Только уж больно страшно ты кричал… Как-то не по-русски.

— Так это же японская борьба, — серьезным тоном объяснил Мокичев. — Как же я по-русски буду кричать? Полагается… Для устрашения.

— Ну-ну, — промолвил капитан. — И где ты этому научился?

— Научился, — загадочно улыбнулся Мокичев. — Ладно, чего там… Пошли. Время позднее. Мальчику Васе пора бай-бай. Помнишь, Игорь, анекдот: «Мадам, лягим у койку!»

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

По раскладу, который доложил Мокичев капитану в очередное посещение ресторанного гальюна, Васька отправлялся с Софой к месту ее временного проживания в Светлогорске — на некую дачу, где она снимала комнату. Волкову же представлялась возможность оценить гостеприимство Вики, оставшись на ночь в ее небольшой квартире, где она жила с сыном, теперь обретающимся в пионерском лагере.

— Баба она добрая, Вика, — втолковывал товарищу Мокичев, — не подумай, что из этих… Попросту душевный человек. Я б и сам… Да вот к диванчику присох. Удивляюсь на себя.

— Собираешься жениться? — спросил Волков.

— Да вроде бы и пора — за тридцать перевалило, — вздохнул Мокичев. — Только вот вспомню, сколько их осталось, ну тех, других, значит, кто в руках моих не побывал, аж хоть волком вой — такая зеленая приходит тоска. Я ведь, Игорек, конечно, загульный парень и вообще не очень моральный, только так полагаю: женатому моряку надо завязывать с блудством. Коль ты женат, то в море только о ней и думать моги, и на берегу она тебя ждать должна, с ребятишками вместе. Детей я, Волков, люблю. Это точно. А к Вике ты иди. Столько намаялся там… Ей ничего не говори, она все равно тебя пожалеет.

«А нуждаюсь ли я в жалости? — подумал капитан. — Принесет ли она мне пользу? Вот в чем вопрос…»

И теперь стоял на перекрестке, отсюда их пути-дороги с однокашником Васькой расходились. Мокичев подастся с Соней на неведомую дачу, а капитан должен идти в дом этой едва знакомой женщины.

«Должен? — спросил себя капитан. — Почему должен? Опять пресловутые правила игры… Но ведь сыграть можно и по-иному. Довести Викторию до крыльца, попрощаться, поймать у вокзала такси и уехать в Межрейсовый дом моряков, а там выпить с Ваней Иконьевым чаю и завалиться спать. Василий, конечно, меня не поймет, меня вообще никто не поймет, сейчас я сам себя не понимаю… Должен… Ишь ты!»

Он вспомнил вдруг, как ровно сутки тому назад шел по ночной улице Калининграда с теми двумя, как ловил для них машину и смотрел вслед удаляющимся от него красным огонькам. Они ехали к себе домой. Галка и Станислав Решевский. А у него не было тогда дома. Тогда… Сейчас все изменилось. Перед ним замаячила возможность задавить одиночество близостью с этой женщиной, она введет капитана в свой дом, тот станет прибежищем и для него.

— Нам налево, ваш путь, друзья, совсем наоборот, — дурашливо пропел Мокичев. — До связи, капитан! Вика знает, где нас найти… Аривидерчи, Рома! Гудбай, Вика!

Васька подхватил Соню под руку, и вскоре они исчезли в темноте аллеи.

Капитан стоял неподвижно. Пауза затягивалась, Волков чувствовал себя крайне неловко, надо было предпринимать нечто, и капитан исполнился благодарности к Вике, когда она не то чтобы робко, а скорее нерешительно тронула его за рукав и полувопросительно сказала:

— Пошли?..