По дуге большого круга

Он подошел к холсту, установленному посреди мастерской, сорвал с него тряпку, и изумленный Волков отступил назад.

Перед ним было яркое солнце. Оно осветило мастерскую и заставило Волкова прикрыть ладонью глаза.

Игорь не успел промолвить и слова, как Сергей набросил тряпку на холст и довольно засмеялся.

— Что это? — спросил капитан.

— Моя картина, — ответил Сергей.

— Дай посмотрю еще.

Теперь он был подготовлен и мог спокойно осмотреть картину.

Над мрачной красной пустыней, где изредка поднимались на поверхность странные растения, висело оранжевое солнце, большое и жаркое, излучавшее с картины свет. Эффект был настолько поразительным, что Волков осторожно поднес к полотну руку, словно боясь обжечь пальцы.

Он прикрыл диск ладонью, и казалось, в комнате потемнело.

— Бродяга, — сказал капитан и хлопнул Сергея по плечу. — Да ведь ты же гигант!

— Тебя бы в комиссию, старик, — грустно сказал Сергей. — Готовил на выставку — зарубили… Мол, солнце у вас жестокое, а надо, чтоб доброе было. Понял?

— Понял, — сказал Волков, закрывая холст.

— И сижу днями в редакции, делаю на сторону картинки, кусать-то надо. Начал другое солнце писать, доброе, да кисти валятся… Вот и остались у меня: возможность выпить с друзьями да моя Ленка.

— Она хорошая у тебя, — сказал Волков.

— Правда? Тебе нравится? — спросил Сергей, ухватив Волкова за руку.

— Да, — сказал Волков, — а доброе солнце ты все-таки напиши.

…На второй день, в пятницу, они уехали в город, оставив капитана одного на даче. Сергей сказал, что если Волков боится скуки, то может взять его с собой на работу, или пусть походит по Ленинграду, но капитан просил не волноваться, скучать он не будет.

И верно, было хорошо остаться одному. Непривычный мир окружил Волкова, но мир был добрым и уютным, не навязывал человеку правил игры, не мешал ему размышлять и становился видимым тогда, когда Волкову этого хотелось.

Он напился чаю на кухне, долго бродил по комнатам, осматривал работы Сергея, постоял у занавешенной картины, но тряпку поднять не решился: за окнами по кронам сосен скакало, набирая скорость, настоящее солнце.

Двор дачи, запущенный и дикий, был просторным, добрый кусище леса, огражденный ветхим забором. У забора росла малина, густо замешанная крапивой, она обожгла Волкову руки, он чертыхнулся, выбрался из кустов и набрел на черничное поле.

Весь день капитана не оставляло ощущение изначальности окружавшего мира. Казалось, его создали вот таким неизменным и поместили в очищенную среду уставшее от путаницы жизни существо.

Незаметно приблизился вечер, и тогда приехала Лена. Волков сидел на крыльце и перелистывал томик стихов Фета. Ему захотелось вдруг повернуться, и капитан увидел Лену на дорожке, ведущей к дому.

Тогда он понял, что в последний час он стал уставать от одиночества и ждал, когда хозяева придут.

Лена спросила, не приехал ли Сергей, заохала, узнав, что Волков еще не обедал, а в холодильнике для него оставлены щи, захлопотала на кухне, отвергла предложенную капитаном помощь, и тот сказал, что пойдет на станцию, встретит Сергея.

Волков увидел его выходящим из магазина и на ходу укладывающим бутылку в портфель.

По дороге домой капитан убедил Сергея не пить сегодня.

— Понимаешь, — сказал он, — уж очень хорошо здесь. Посидим просто так… Хочу увезти побольше с собой.

Вечер был тихим и спокойным. После ужина пили чай, говорили о разном и поздно собрались спать.

Утром началась суббота.

Капитан поднялся раньше других и осторожно прошел через большую комнату, где спали Сергей и Лена. Он захватил на кухне ведро, наносил воды из колодца в жестяной бачок, наполнил умывальник, стараясь не шуметь, умылся и стал бродить между сосен, любуясь игрою солнечных бликов на влажной траве и морщинистых стволах…

Ее голос заставил Волкова вздрогнуть. Лена стояла там, откуда светило солнце, и капитан видел ее, не различая деталей, неясные контуры тела, и смутное беспокойство, неосознанный страх перед надвигающейся бедой, неизвестной и непонятной, наполнил его существо.

— Доброе утро, — сказала Лена, и беда отодвинулась, помаячила на горизонте, плеснулась в каком-то краешке сердца, исчезла. — Нравится у нас? — спросила Лена.

— Да, — сказал капитан. — Знаете, мне не доводилось вот так… — Игорь не договорил и повел рукою вокруг.

— Я очень рада, — сказала Лена, — оставайтесь у нас на все лето.

Волков усмехнулся.

— Зачем? — сказал он. — Лишний человек в доме всегда в тягость…

— Вы обижаете и меня, и Сергея. Ведь вы его друг детства, и если не возражаете, мой тоже…

— Не возражаю, — сказал капитан. — А вот и мой детский друг.

К ним направлялся Сергей с кошелкой в руках.

— Иду на рынок, здорово, старик, у нас гости сегодня, за жратвой надо смотаться, а ты с Ленкой завтрак сваргань…

Сергей ушел. Они вернулись в дом, и капитан молча следил, как хлопочет она на кухне.

— Сергей пишет солнце, мне суждено пропадать неделями в море, а чем занимаетесь вы, Лена? — спросил он наконец.

— Разве Сережа не рассказывал вам?

— Нет. Я не спрашивал, он не говорил ничего.

— Моя профессия психология…