По ее следам

Голосовое сообщение, оставленное Алисой Сэлмон для Меган Паркер, 4 февраля 2012 г., 13:44

Твою мать, Мег, перезвони мне… Только что прочитала письмо, глазам не верю… Перезвони, надо поговорить, пока я не добралась до мамы. Залезла к ней в почту за ваучером, а там… Просто в голове не укладывается. Страшно подумать. Знаю, ты сейчас гуляешь по холмам черт знает где, но, пожалуйста, возьми трубку… Я все еще в поезде. Вот ведь скотство! Напьюсь сегодня до чертиков. Господи, как с этим жить… Понятия не имею. Перезвони…

* * *

Письмо, отправленное профессором Джереми Куком, 6 июля 2012 г.

Дорогой мой Ларри!

Ты умер в ноябре, а я узнал о твоей смерти только два месяца спустя. Оказывается, в газетах неоднократно печатали некрологи, но я не читаю газет. Не хочу знать подробности про жестокие подростковые стычки, запреты на публикации и вторую волну экономического кризиса. Тебя называли великим ученым, новатором, «человеком, открывшим новые перспективы в науке». Меня так никогда не назовут.

Мы с тобой знакомы больше пятидесяти лет. «Кто-нибудь знает, что такое «друг по переписке»? – спросил преподаватель на уроке английского. – Кук, тебе достался мальчик из Канады. Точнее, из Нью-Брансуика».

Я битый час сочинял первое письмо, чтобы произвести нужное впечатление. Даже признал, что несколько разочарован выбором преподавателя: мне хотелось переписываться с охотником за головами откуда-нибудь из Новой Гвинеи. Чванливое заявление, замаскированное под шутку, но ты принял его за иронию.

Твое письмо начиналось со слов «Эй, привет!» – и я поразился такой непосредственности. «Меня зовут Ларри Гутенберг, мне одиннадцать лет, я учусь в начальной школе Адена».

«Я мечтаю стать великим ученым», – поделился я. С гордостью отмечал, что в моих письмах не было ни одной ошибки, как и в твоих. Представлял, как ты читаешь очередное послание и удовлетворенно киваешь: а он похож на меня, этот Джереми Кук.

– Можно мне навестить моего друга Ларри? Я был бы крайне признателен за такую возможность. – Я обратился к отцу с этой просьбой спустя несколько месяцев переписки.

– Тоже мне, два мелких гомика, – отмахнулся он. Позже я узнал, что это мама хотела детей, а не он.

Мы обменивались письмами каждые три месяца, пока учились в школе и сдавали выпускные экзамены. Буйные шестидесятые обошли меня стороной. «Осенью поеду в Уорикский университет, альма-матер примет меня в свои объятия!» – напыщенно объявил я, еще не успев окончить последний класс. Ты не стал ловить меня на хвастовстве.

А еще были твои идеи. Уже тогда стало ясно, что я за тобой не успеваю. Ты оставлял меня позади. Осознание случилось неожиданно, словно откровение свыше: я просто достиг своего потолка. В двадцать пять я понял, что мне не стать по-настоящему ярким ученым.

Мои исследования постоянно заходили в тупик, и из года в год я возвращался к точке отсчета, будто перелетная птица к месту зимовки, а твои работы одна за другой получали восторженные отзывы. Следить за чужими успехами и не испытывать зависти – такое чувство доселе было мне незнакомо. Хотелось просто быть рядом и радоваться вместе с тобой. Ты превратился в того ученого, которым мечтал стать я: вдохновенного, талантливого, бесстрашного, гибкого. В честь тебя даже назвали закон – теорема Гутенберга. Твое имя произносили с восторгом и почтением, а мне хотелось кричать: «Он мой, мой! И был моим задолго до вашего закона!»

Затем настал 2004-й, и в свет вышла твоя книга «Факультет генетики». Непостижимое чудо – серьезный научный труд, который вмиг разлетелся с полок. Я переворачивал страницу за страницей, не в силах оторваться от увлекательных теорий, погружался в сложные, витиеватые умозаключения, а в глазах темнело от злости. Не злости даже: меня душила слепая ярость. В этой треклятой книге каждая страница лучилась неземным светом. Словно тебе удалось поймать и передать самую суть науки. Ярко, красиво и просто, но при этом совсем по-новому. Крупица за крупицей. Я бы душу продал за один абзац, за один миг твоего вдохновения. Зависть, до поры до времени не показывавшаяся на глаза, ударила мне в голову. «Ах ты сволочь», – думал я, чувствуя себя преданным. Мне всегда хотелось написать книгу, но ты обставил меня даже в этом.

Помню, как дочитал последнюю страницу – 9 декабря 2004-го. Я точно знаю дату, потому что в тот день была ежегодная антропологическая вечеринка, а она всегда проводится в первый четверг декабря. Давясь желчью, я пришел на праздник и столкнулся с Алисой. «Ну и ну, – подумал я. – Вот так совпадение!»

Да, Ларри, ты невольно стал одной из причин всех последующих событий. В последней главе ты процитировал начальную строфу стихотворения Роберта Геррика. «Срывайте розы поскорей…» Я всегда следовал твоим словам, как мудрому совету, наставлению, заповеди, – последовал и в этот раз.