По ее следам

Некоторые мужчины ловко заметают за собой следы, другие быстро учатся на ошибках… Я не отношусь ни к тем, ни к другим. Такая нелепость! Будто жена спросила: «Какой формы Земля?», а я ответил: «Куб».

«Толпа ученых зануд, которые так и норовят расцеловать друг друга в зад».

«Ученых зануд с английской кафедры?»

За моей спиной пощелкивала кухонная плита «Ага», предмет большой гордости для Флисс.

«Да».

«И как идут дела у новенькой девушки? Той, про которую писали в газете, Лиз Малленс?»

«Неплохо, кажется».

Деревянный стол, собака в корзинке, пачка хлопьев и тарелки – ждут завтрашнего утра. Будучи консультантом по вопросам экологии, жена часто рассуждала про «среду обитания». «Это и есть моя среда обитания, – подумал я. – Наша». Без дома, без Флисс – кем бы я стал, что бы я делал?

«Ты обещал заботиться обо мне до конца своих дней».

Ларри, паршивый мозгоправ – будущий большевик, не иначе, – отказывался оставлять меня в покое.

– А можно мне спросить вас кое о чем? – поинтересовался я, останавливая нескончаемую лавину.

– Такими темпами мы далеко не продвинемся.

– Ну хоть один вопрос.

– Что ж, ваши деньги – вам решать.

Я чуть не бросился ему на шею: мне редко доводилось испытывать на себе чужое презрение, разве что за глаза, но мой тощенький оппонент, увенчанный десятком бессмысленных почетных званий, даже не пытался его скрывать.

– Что такое секс?

– Хм, судя по всему, это тема, которую нам с вами стоит подробно изучить.

– Изучение этой темы не довело меня до добра.

Мне захотелось отвесить ему оплеуху, как нашкодившему ребенку.

– Нельзя винить во всем секс. Вы осознанно сделали свой выбор, каким бы он ни был. И вы так и не объяснили, зачем вам потребовалась моя помощь.

– А зачем обычно обращаются к проститутке? Никаких обязательств, просто сделка.

– Ага, вы опять возвращаетесь к теме секса.

Какая дотошность, просто возмутительно! И все же он прав: мне исполнилось тридцать пять, и со мной было что-то не так. Я увяз в молчании, как в густом тумане, и в душе поднимался один из моих самых больших страхов – неспособность выразить мысль.

– Расскажите мне про нее. Кто она?

Я еще ни разу не упоминал о супружеской неверности, но, судя по всему, он сам заполнил пробелы.

– Зачем? Тоже хочется пообщаться? Вам легко удастся ее закадрить, она непривередлива. – Прозвучало это раздраженно и обиженно. Я тут же поморщился от собственных слов.

– Вы все еще поддерживаете отношения?

– Она обещала воткнуть мне в спину разделочный нож, если я подойду хоть на пушечный выстрел.

Сцена из прошлого встала у меня перед глазами: я опустился перед Лиз на колени, а она обхватила мой затылок ладонями, как головку ребенка, – словно гончар, любовно оглаживающий бесформенную глину. Мне остро ее не хватало. Ее вкуса, запаха, солоноватой горечи на языке, тягучего желания, разливающегося под солнечным сплетением, тяжести в паху. Захотелось бросить в лицо психоаналитику: «Да что ты знаешь об этом!»

Флисс говорила о беседе с Мартином спокойно и отрешенно, будто пересказывала отрывок из романа – «Дети полуночи» Салмана Рушди, например, – или последнюю научную теорию о цветах, на которых она специализировалась.

«Потом я проверила карманы в твоих пиджаках».

«Ты рылась в моих вещах?» – Возмущение вышло насквозь фальшивым и наигранным.

Флисс протянула мне клочок бумаги, чек из ресторана. Губы у нее дрожали. «Как ты мог?»

– Что с вами? – спросил мозгоправ.

Щекам стало мокро; этот поганец выжал из меня слезу.

– Поздравляю, сегодня вы отработали свои деньги. Черт побери, плач считается одной из самых необъяснимых человеческих реакций, – сказал я, переключаясь на привычные рассуждения. – Его функция до сих пор является предметом спора в научных кругах.

– Джереми, сделайте шаг мне навстречу. Поговорим как два профессионала.

– Мне все время кажется, что жизнь проходит мимо. Вы сможете меня вылечить от этого, доктор Ричард Картер? Сможете? Я вас очень прошу.

– Нет, – ответил он. – Вылечить себя сможете только вы сами.

– В наши дни никто не хранит верность своим избранникам, – продолжил я. Утверждение было небезосновательным, потому что, за исключением старого безмозглого импотента Деверё, весь университетский кампус ходил налево. – На дворе восьмидесятые, все спят с кем попало.

– Уверяю вас, это не так.

– Вы женаты?

– Нет.

– Не нашли свою половинку? – Меня охватила досада. Я всегда восхвалял неоспоримую пользу витиеватых дискуссий и споров, был убежден, что человеческий род отличается от животного мира ничтожно малым количеством признаков, и главным из них является наша способность к коммуникации, – а теперь унизился до детсадовских оскорблений. Она швырнула в меня дуршлаг. Флисс. Нелепо звучит, будто сцена из мыльной оперы, но в тот момент мне было не смешно. Флисс попала мне по лбу: дуршлаг рассек кожу, потекла липкая кровь.

– Интеллект, – сказал мозгоправ, – дает нам возможность обрести счастье и сделать счастливыми близких. Вы явно не справились с этой задачей.

Я попался, Ларри, этот поганец загнал меня в угол. Потом он равнодушно спросил: