По эту сторону фронта

М-да… помню, помню, как я тоже какое-то время ходил с распальцовкой. А потом, неожиданно даже для себя, решил со всем этим кончать. Видно, давно зрело, но последней каплей, как это ни смешно, стала услышанная песня. Автора точно не назову — вроде фамилия Трофимов или звать Трофим, зато слова запомнил крепко:

Летним вечером, тихим вечером
Вышел я до ларька табачного,
Там старушка в платочке клетчатом
Христа ради деньжата клянчила,
Дал я ей пять тыщ: — На вон, на обед
Или фруктами, вон, побалуйся.
А она прошептала мне в ответ:
— Вона как оно, не задалось-то…

Говорю я ей: — Зря ты, бабка, так,
Посмотри, как люди поднялись-то,
Если жить с умом, будет всё ништяк,
А ума-то у нас прибавилось!
А что деньги разрухой нажиты,
Так ведь каяться будем в старости.
А она отвечала всё так же мне:
— Вона как оно, не задалось-то…

А потом меня будто прорвало,
Стал я бабушке вдруг рассказывать,
Что куда ни глянь, так одно фуфло
И что с этим пора завязывать,
Ведь во мне самом, как ни вороши,
Не найти ни добра, ни жалости.
А в ответ, будто стон моей души:
— Вона как оно, не задалось-то…

Я пошёл домой, а она вослед
Всё крестила да причитала мне,
А вокруг неё то ли божий свет,
То ли солнце садится алое…

Тогда, прослушав диск и почесав затылок, понял, что с добром и жалостью у меня действительно появились сильные напряги. Да и вообще, от прежнего Илюхи почти ничего не осталось. Поэтому заявился к «браткам» и сказал — всё, ухожу. Открою своё дело и буду стараться жить по-человечески. Объяснил, что да почему. Больше всего тогда поразило не то, что меня не удерживали (это только в чернушных, напрочь оторванных от жизни боевиках бывает), а то, что со мной решили уйти ещё двое, причём по похожим причинам.

И кх-гм… кстати, они потом и стали мне теми, кого можно смело назвать друзьями. Только Сашка Морозов в политику подался и всё время в Москве пропадает, поэтому видимся редко, зато с Игнатом пересекаемся чуть ли не каждый день. То есть пересекались… Вот они там, наверное, на ушах стояли, когда я пропал. В принципе, что Сашка, что Игнат вполне могли такого шороху навести в поисках своего друга, что я никому не позавидую. Особенно Морозов, который сейчас при власти. Ему только попадись под горячую руку…

М-да… зато за отца можно быть спокойным — ребята его точно не оставят. Хотя, что это я? Те голоса в голове говорили, что вернут меня в то же место и в то же время, откуда взяли. Значит, там я ещё не потерялся. Или как? Блин, насколько всё запутано получается… Вот что, например, будет, когда я вернусь обратно? После того, что наворотил здесь, оказаться на своей машине да на той дороге шансов ведь практически нет. Или машина будет другая, или дорога, или… Или всё будет по-прежнему.

Но тогда выходит, что я был не в нашем прошлом, а в каком-то параллельном. Хотя стоп. Если про это думать, то сразу жить не хочется. Ведь в этом случае получается, что все мои усилия были напрасными.

М-м… тряхнув головой, я злобно ощерился. А вот шиш вам! Как же — напрасными! Я ведь вижу, что происходит. И даже если это какое-то параллельное время, то и чёрт с ним! Мне по барабану: «параллельный» тот же Пучков или «перпендикулярный». Я за него любого, глотку кому хочешь порву. Так же как и за остальных своих мужиков. Да и не только за них!

И себя я наконец чувствую на месте именно здесь. Появилась цель! Не какие-то мелкие торгашеские метания и бессильная тоска от невозможности что-то изменить, а настоящее дело! И это не только о Победе говорю, а вообще обо всём. Не нравилась мне тогдашняя жизнь, вот судьба и сделала подарок — мол, меняй! Или ты только трындеть можешь? Хотя, как теперь выясняется — не только трындеть. Поэтому сейчас со смехом вспоминается знакомый менеджер, который в пустопорожнем споре, затеянном в офисе во время перерыва, пытался доказать, что, даже попав в прошлое, один человек ничего не сможет изменить. И ведь почти убедил, собака злая! Но сейчас бы я и слова и аргументы нашёл, чтобы его переспорить.