По гамбургскому счету

Я понял, что придётся ехать. Это не вызвало особой радости. У нас только поменялся шеф полиции, и все бездельники вроде меня привязали хвосты к стульям, завалив себя кипами старых и бесполезных бумаг. Шеф пришёл к нам из города Итерзен, где значился мэром. Обычно таких как он больше интересует расстановка фигур на доске, чем сам процесс игры, а значит, все ожидали реформ, сокращения штата или чего-то ещё категорически новаторского. Вдохновляло только то, что до нашего управления LKA10 руки у него пока не доходили, а значит терзать себя сомнениями относительно такого специалиста как я, сегодня он точно не будет. Прямой же мой начальник мнение насчёт служебного рвения имел прямо противоположное: «чем дальше от начальства – тем меньше хлопот» считал он, и потому показательно отсутствовал по «оперативной необходимости».

– У меня машина внизу, – сказал Ханс-Михель лукаво.

– У меня тоже, – ответил я, соглашаясь с тем, что остаток дня придётся провести в ожидании прокурора.

Дымно-синий Гамбург остывал, тускнея сразу всеми оттенками синего, и уходя в мрачные цвета крепкого чёрного табака. Он был совсем не лакированным этот город. Особенно со стороны Берлинского угла, обвитого железной дорогой как незатянутой петлёй.

От пожарного депо в сиплом стоне сирен отъезжали пожарные грузовики, похожие на большие красные коробки. Движение перекрыли, и нам пришлось ждать. Я представлял себе, какую психологическую заботу приготовил для меня Почински.

Мне повезло, Почински скоро приехал. Ещё из коридора я услышал голос друга.

– Нарисуем ему квалификацию «покушение на убийство», – говорил кому-то возбуждённо и решительно Штефф. Он вошёл в кабинет и, даже не обратив на меня внимания, принялся звонить в «Давида»11.

– Опять пятнадцатый…, – подумал я, наблюдая за прокурором.

Наконец порох прокурорской решительности отошёл последней струйкой сизого дыма, и Штефф устало сбросил шляпу на стол.

– Мойн!12 – сказал он, подняв на меня глаза.

Я кивнул.

– Сейчас, только отдышусь… Процессуально я не могу привлечь тебя к расследованию, но по служебной целесообразности – обязан. Как специалиста по всяким придуркам. Думаю, мы это согласуем, – заговорил Почински.

Я молчал, не перебивая, позволяя другу собрать мысли в кулак. Они всё время у него расползались в сумбурном потоке обстоятельств, но отговаривая мне сейчас свою проблему, Почински яростно соображал и систематизировал.

– Опять что-то по пятнадцатому комиссариату? – спросил я.

– Нет, заявление поступило нам в Альтоне, – уточнил Почински, – но, всё по порядку. Три дня назад Эльза Гроссмайер заявляет о пропаже мужа. Накануне он отправился на лодке рыбачить и не вернулся. В тот же день патрульный полицмейстер обнаруживает на пляже Шрёдерса пустую лодку. На бортике явные следы крови, а в песок глубоко впечатался след ботинка в полутора метрах от лодки. Левая нога.

– Правой оттолкнулся? – спросил я.

– Именно! Не вызывает сомнения, что спрыгнули с лодки. – Продолжил Почински. – Но она принадлежала не Гроссмайеру. Мы установили по бортовому номеру адрес хозяина, им оказался Стоян Малич, эмигрант, в Гамбурге жил восемь лет, работал на судоверфи. По словам соседей, дома он отсутствовал примерно пятый день. Уточнили. Оказалось – четвёртый. То есть, пропажи людей с разных лодок совпадают одним днём.

Этот Малич близких родственников не имел, женат не был, поэтому никто его не хватился и не заявил в полицию. Вчера утром его труп с пробитым черепом всплыл у лодочной станции. Уже успели опознать.

Два случая объединили одним производством, а отпечаток ноги на песке превратился в улику.

– Оперативно! – заметил я.

Почински не отреагировал на мою реплику и продолжил:

– Лодку Гроссмайера тоже нашли. Сегодня её выловил катер Вассершульцманов13. Лодку прибило к портовым докам на другой стороне реки. Таким образом, получается, что в течение одного дня кто-то дважды нападал на рыбаков. Старика Гроссмайера ещё не обнаружили, но, думаю, финал здесь очевиден.

– В таком случае, как преступник покинул его лодку? – Спросил я, – вплавь что ли?

– Так же, как и прежде – спрыгнул на берег. Её просто отнесло течением, – ответил прокурор не задумываясь.

Почински машинально порылся в карманах, ища сигареты, не нашёл и продолжил:

– Вечером того же дня было совершено очередное нападение. На этот раз пострадал семнадцатилетний парень, которого чуть не убили в гараже. Юрген Висман, работает продавцом на Рыбном рынке, живёт с матерью. Решил покатать на лодке подружку, в тот день у него был выходной, окрыли гараж, девушка пошла позвонить матери, а когда вернулась, обнаружила парня с разбитой головой. Мальчишка, слава богу, жив.

Она звонила из сторожки, сто шагов туда, сто оттуда, разговор занял одну минуту. Даже меньше. «Мама, я вернусь к восьми часам», и всё. Сколько её не было? От силы пять минут. Пришла, а он лежит в крови. Говорит, что, когда возвращалась от сторожки, никого не видела. Значит, у преступника, чтобы не совпасть со свидетельницей, на все про все было не больше пары минут.