По главному фарватеру эпохи. От последнего паруса до первой ракеты

Японцы не любят афишировать свои потери, поэтому полученная на эскадре информация «с горы» – от корректировочно-наблюдательной станции, – что концевой в японском строю броненосец «Фудзи» получил попадания от русской перекидной стрельбы, в дальнейшем документами не подтверждалась. Скорее всего, одно попадание тяжелым снарядом в палубу над миделем все-таки было: по свидетельству наблюдателей, выброс пламени и дыма был виден из-под основания второй трубы корабля. При этом дым шел черный, без примеси белого пара, красноречиво указывающего на попадание, проникающее в котельное отделение. Броненосец сохранил и скорость, и способность управляться. Особенности русского пироксилинового боезапаса таковы, что высокобризантных фугасных снарядов, по сути, нет. Вместо них – «полубронебойные», которые при разрыве дают относительно небольшое число крупных осколков. Так как испепеляющей температуры взрыва, как у японской шимозы, тоже нет, то пожары от русских попаданий продолжительными не бывают, и, видимо, «Фудзи» быстро справился с возгоранием палубы. И вообще, одного снаряда, даже калибром 12 или 10 дюймов, обычно мало для приведения в небоеспособность крупного, выносливого и живучего корабля 1 ранга…

О том, что кое-какой результат от русской стрельбы через гору все-таки был, свидетельствует лишь факт: сразу после доклада о дыме на палубе у «Фудзи» корректировочная станция сообщила, что японцы резко меняют курс. Чтобы еще раз не попали, значит…

Был отлив. Но, несмотря на это, адмирал Макаров велел поднимать якоря. Каково же было удивление японцев, когда, вопреки их ожиданиям, за полтора часа до полной воды из узости артурского створа полезли русские броненосцы! «Микаса» сразу же собрал всех своих подчиненных, включая крейсера, в компактный кильватер и, не отвечая на огонь русской эскадры, наладился отступать на юг…

Преследовать его, выходя за зону действия тяжелых береговых батарей Порт-Артура, Макаров не стал.

На 13 марта был объявлен еще один боевой выход, и снова – вне связи с максимальным приливом. Жертвой русских орудий стал зазевавшийся японский транспортный пароход, да еще поймали у островов Мяо-Тао одного рыбака, которого и уничтожили по подозрению в шпионаже. Может, в контексте общего хода боевых действий и невелика победа для выхода в море всей эскадрой, но все же хоть какой-то урон врагу…

Возможно, этот боевой выход был бы более результативным. Но при перестроении линейной колонны быстроходный «Пересвет», шедший вслед за медлительным «Севастополем», крепко клюнул соседа тяжелым форштевнем в корму – слева над самым винтом. На обшивке обоих кораблей от удара получились разрывы, у «Севастополя» оказался затоплен и деформирован коридор вала, у «Пересвета» – форпик. Пришлось эскадре возвращаться в порт…

Когда историки с восторгом пишут о флотоводческих талантах Макарова, они иллюстрируют этим эпизодом тезис о справедливости адмирала. Командир «Пересвета» каперанг Бойсман, честно признавший себя виновным в аварии, был оставлен в должности. А его коллега с «Севастополя», принявший при «разборе полетов» позицию в стиле «я не я и лошадь не моя» – разжалован.

При этом вне внимания исследователей почему-то остается тот факт, что ставить быстроходный, но инертный на маневре межклассовый гибрид в кильватер более медленному товарищу – это заведомо рисковать при маневрировании в тесном строю. А автор приказа о таком ордере строя – как раз сам Степан Осипович…

Итог – в русской линейной колонне угодили в ремонт еще двое. Пусть ненадолго, но… зато даже без боя! Ладно бы понести урон, пытаясь уничтожить равного по силе врага, но в разгар войны встать к ремонтному пирсу из-за дурацкого «ДТП» в собственном строю, да еще в то время, когда адмирал обещает, что вот-вот начнутся настоящие, большие боевые дела? Обидно, честное слово…

21

Убедившись собственными глазами в том, что русские корабли научились выскакивать по тревоге на внешний рейд за один прилив, адмирал Того в ночь на 14 марта предпринял еще одну попытку перекрыть створ Порт-Артура брандерами. Чтобы вообще больше никто не вылез!

А наутро японский адмирал имел возможность лично удостовериться в том, что и эту брандерную экспедицию постигла судьба предыдущих: «Ретвизан» по-прежнему вынужденно сторожил узкое место на фарватере, старые пароходы погибли без толку, а «закупорить бутылочное горлышко» так и не удалось. Когда «Микаса» привел первый боевой отряд Соединенного флота под стены крепости – для нового «перекидного» обстрела внутренней гавани, – из створа снова поползли густые дымы…