По головам

Глава 6

– Ну что ты? – пробормотала Наташа и ласково провела ладошкой по небритой щеке Сергея, – не принимай всё так близко к сердцу.

Её лёгкое и нежное прикосновение вывело Разумовского из задумчивого состояния.

– Да нет, – улыбнулся он, – всё хорошо. С чего ты взяла, что я воспринял всё так, – он немного замялся, подбирая выражение, – тонко?

– Не знаю, – пожала плечами Наташа, – просто у тебя такой странный взгляд, напряженный, не знаю, как объяснить. Ну, примерно, как у загнанного охотниками дикого зверя. Если честно, он даже немного испугал меня.

Разумовский обнял Наташу и повалил на кровать.

– Р-р-р! – наигранно прорычал он, – сейчас этот горный зверь покажет тебе всю дикую природу.

И скрылся под одеялом.

– О! – только и воскликнула Наташа, откинувшись на подушки в блаженной улыбке, закусив от удовольствия нижнюю губу.

Разумовский, облачённый лишь в халат, шлёпая босыми ногами по дорогущему паркету, спустился на кухню, намереваясь приготовить себе бутерброд или два. После пары часов, проведённых в постели с Наташей, организм требовательно настаивал на пополнении сил, которые были с таким усердием потрачены на удовлетворение мужской похоти.

– Не спится?

Разумовский, напрягшийся от неожиданности, обернулся на звук. Не совсем трезвый Архангельский развалился на диване с бутылкой красного вина, чем вызвал у Сергея неподдельное удивление. Ведь майор всегда как внешне, так и внутренне представлялся ему невозмутимо-трезвым человеком, знающим, что и как делать, и которого просто никогда нельзя застать врасплох.

«Может сейчас нам явился настоящий майор с эмоциями искренними, а не показными», – размышлял Разумовский.

– Я думал, вы уехали, – ответил Разумовский.

– Ну, – Архангельский поднялся с дивана, – вот, решил остаться.

– Что-то не так? – спросил Разумовский, открывая холодильник и доставая оттуда продукты для приготовления планируемого бутерброда.

Архангельский соврал.

– Нет, всё нормально.

«Как желаешь!» – пожал плечами Серёга и принялся за резку колбасы.

– Через три дня, – после непродолжительной паузы начал Архангельский, – ты отбываешь в Москву, а дальше – в зависимости от указаний, которые ты там получишь.

Разумовский чего-чего, а такого поворота событий явно не ожидавший и ошарашенный новостью, чуть не порезался.

– Как?

– Указание поступило шифртелеграммой сегодня утром, – Архангельский положил перед Сергеем сложенный пополам листок бумаги.

Вытерев руки о халат, Разумовский развернул бумагу.

– Архангельскому. Лично. Совершенно секретно, – и, бормоча себе под нос, начал читать, – обеспечить прибытие «Р.» в Центр к 17 апреля для получения задания и последующего прохождения инструктажа.

Архангельский почти вплотную подошел к Разумовскому.

– Эй, – попытался встряхнуть он Сергея, – это должно было случиться. Как бы ты морально ни готовился к этому дню, никогда точно не знаешь, когда он придет. Часто даже опасаешься этого дня. Главное, помни всё то, чему мы тебя тут учили, и, возможно, в ответственный момент это спасёт жизнь тебе и твоим товарищам.

Разумовский пристально смотрел на Архангельского, и в этот момент казалось, что в мире ближе этого сурового, а подчас и жёсткого человека никого не существовало.

– Я не умею говорить, – майор слегка запнулся, подбирая слова, – я всегда воевал, а не говорил. Да и сейчас я, собственно, хочу просто процитировать тебе одну вещь, которую прочёл недавно в книге, вот только автора не помню уже. «Истории нужны легенды, отчаянные подвиги и благородные примеры, пламенные речи, храбрые герои и великие победы. Победители забывают предательства и трусость, лицемерие и кровь. Правда остается правдой. А ложь становится историей».

Разумовский молчал, уставившись на майора, пораженный тем, что услышал.

– Я и все инструкторы, что учили тебя, – в голосе Архангельского не сквозило строгим нравоучением, – пусть и по ускоренной программе, но мы хотим пожелать тебе удачи. Каждый из инструкторов – это небольшой кирпичик в истории твоей жизни. Я не могу просить тебя запомнить каждого, я лишь прошу не забывать те знания и умения, что они в тебя вложили. Постарайся не превратить свою жизнь в историю. Это будет для нас большей наградой, чем всё остальное.

Сергей провел на этом объекте год. С изнуряющей интенсивностью и скрупулезностью его готовили к одной, лишь Богу известной, миссии, и в момент прощания он совершенно растерялся.

– Куда бы тебя ни отправили, – продолжил Архангельский, – и какое бы задание ни дали, запомни, что полагаться ты сможешь только на себя. Там будешь ты и противник. Противник, которого, возможно, придется любить как родного. Не думай, что «свои» тебе помогут, ибо для них ты будешь «чужим». Не полагайся на «чужих», ибо они тебе «не свои». Делай то, что должен. И не переживай о том, что о тебе скажут после. Правда остается правдой.

Архангельский обнял Сергея, потом резко отстранился и ушёл, оставив Разумовского один на один с собой.

Часть IV: 2008–2009

Глава: Ход Питерса (часть III)