По грехам нашим. Книга 4

А добыча досталась богатая. Убитые ханы, а я присмотрел за тем, чтобы исполнить свою часть уговоров с Джучи и устранить его братьев, возили награбленное в большей степени с собой. Тут и ковры диковинные, которые украсят горницы в поместьях, ткани, удивительной выделки керамика с наполнением из еще большей красоты ювелирными предметами. Много, очень много коней. Только приблизительно больше двух тысяч великолепных туркменских лошадок. Монгольских степных я не считал, только поинтересовавшись у людей, сколько потребуется времени, чтобы переучить вышколенную монгольскую лошадь на сельскохозяйственные работы. Главное, что это можно, видел у себя в поместьях, как пашут на монголках. А еще золотые и серебряные монеты, не булгарские, те не чеканили, как и русичи, а восточные. Тут и чеканка Хорезма и Киликийского султаната и каких-то арабских эмиров. Четыре сундука.

- Да тут можно сразу в монетный оборот Руси и долго еще чеканить не придется. А еще в Европе мало золота, можно столько всего прикупить!.. И даже людей купить можно, пусть и говорят, что в Европе нет рабства, за деньги все есть. А потом расселить европейцев на Урале, пусть руду добывают, - вслух мечтал я, разглядывая богатства.

Получилось кое-что оставить при себе, но больше половины того, что было найдено в ханских шатрах, пошло в общий фонд. Распределение трофеев по всему войску было простым – всем воинам, оставшимся в живых по золотой монете и одной монгольской лошади, комплект доспеха и оружия от убитого монгола. Оказалось, что в живых осталось всего восемнадцать тысяч, что сильно огорчало радость от победы. Потери в девять тысяч ратных – это очень много, несопоставимо много. Это видел и Дмитр, который понимал, что потери в его дружине в разы меньшие, чем у остальных, поэтому и каялся, но ослушаться своего князя не отважился. Придется акцию готовить по Мстиславу, если только Ипатий не израсходует все патроны.

По приблизительным подсчетам, военная компания условно окупилась. Условно, потому что, даже имея много золота и серебра, купить то же самое продовольствие, поросят для увеличения поголовья свиней, или закупить товары повседневного спроса, просто неоткуда. Европа страдает от неурожаев еще больше, чем мы и готова платить большие деньги за зерно, товары же мы и сами производим еще и лучшие, чем зарубежом. Можно закупить в Англии те же колесные плуги, они показали себя с хорошей стороны, можно и химию заказать в Германии, но это то немногое, куда могут пойти деньги, если не на людей. И то, расточительно, так как и сами после войны сможем немало произвести сельскохозяйственного инвентаря, да и с химией все не так уж и плохо. Даже среди булгар-беженцев были, как я узнал из последнего письма с поместья, химики и они уже начинают вплотную работать с немцами, привезенными мной годом ранее. Рассчитываю, что получится отличный симбиоз знаний и практик. Ну а я выберу наиболее лояльного, и переведу часть одной из книг по этому, безусловно, важному, направлению. Глядишь, и бездымный порох изобретут, но это влажные мечты.

Ранение Ярослава было болезненным, но отнюдь не фатальным. Как я понял с объяснений лекаря, у него психологическое и физическое истощение и выздоровление будет более интенсивным, когда он будет регулярно спать и есть, без напряжений и цейтнота. Но вроде бы такая возможность, ненадолго, но складывается.

- Боярин-воевода, - прервал мои размышления подскочивший ратник. – Там хана живого нашли, тяжкий он, но еще Богу душу не отдал.

Направляемый ратником, я поспешил в один из шатров, где укрытый ковром в дальнем углу, где можно было и не заметить, лежал некий азиатского вида пленник. Руки у средних лет мужчины в кандалах, он был одет в растрепанную, но явно дорогую одежду, были связаны, лицо имело следы побоев. Человек хрипел и смотрел туманным взглядом.

- Кто ты? – задал я вопрос на монгольском языке и получил бурчащую, невнятную отповедь на языке, которого я совершенно не знал, но по легенде должен.

Это был некий знатный, очень знатный араб, по крайней мере, те перстни, которые были на пальцах у этого человека, говорили о его значительном статусе.

Штирлиц был, как никогда близок к провалу. Я же всем говорил о том, что долгое время прожил среди арабов, но языка, как оказывается, не знаю. Было дело, что я единожды избегал встречи с арабскими купцами, чтобы не засветиться, теперь отвертеться не получится. Однако Нечая тут нет, как нет и самых близких мне людей, знающих легенду о бедном мальчике, лишившегося отца и получившего образование на Востоке, откуда и новинки. Поэтому риски быть разоблаченным снижались.

- Джелал…Дин, - расслышал я в череде неизвестных мне слов.

- Ахренеть, вот это рояль в ковре, - проговорил я тихо, чтобы никто, кроме пленника не слышал, сдержать эмоции было сложно.

- Десятник! Сего хана привести до моих особых подвод и охранять его особливо, токмо подалей от Субедея. Да и лекаря клич, - принял я решение, осталось только с исполнителем определиться.