По грехам нашим. В лето 6731... (СИ)

Но как бы я не корил себя, нельзя было лезть на девку, даже если она и подумает, что я брезгую, после ее плена. А может и вправду — медовая ловушка, хотят подцепить на крючок, а потом и виру потребовать, например, все мое имущество. Но к чему этот поединок со Втораком? Надо одеваться и идти — вначале посмотреть на своих зверушек, да сани проверить. За столом думаю все проясниться, пока рассказывал свои сказки только я, а мне категорически и послушать нужно.

Обмывшись, я стал одеваться, как-то не хватает полотенца. В санях где-то есть.

— Вот, Корней Владимирович, испей браги, — еще не раскрыв дверь сказала Божена и протянула кувшин.

На вкус эта мутная жидкость была сладковата и с непривычным вкусом.

— Пошли, Божена со мной, — сказал я, одевая уже куртку.

— Пошто? — заинтересовалась девушка и заговорчески огляделась через приоткрытую дверь во дворе.

— Пошли, не обижу, — проговорил я, выходя из бани.

— Да куды ж табе обидеть, — как-то игриво проговорила девушка, но пошла следом.

Мы пришли к саням, которые стояли под навесом. Порывшись в своих вещах, я нашел сумку с небольшими зеркалами. Достав одно и распаковав от тряпок, я протянул невиданное здесь сокровище Божене.

— Смотри сюда, — проговорил я, поворачивая зеркало к лицу девушки.

— Ой, ай, дай! А не бесовское? — восхищалась прелестница, как, наверное, блогерша из зарюпинска радовалась бы тринадцатому айфону.

— Не бесовская. Какие бесы, коли красоту твою видит? И не труси, душа твоя с тобой будет, — вспомнил я страшилки, которые ходили в Средние Века про зеркала. — Это тебе!

- Не за что мне, спаси Бог, тебя, — сказала Божена, поколебалась, забрала зеркало и побежала.

Вот, а как мне идти? Постоял возле коней, которые получили только сено на корм. Может и не правильно я поступил — такую животину взял, на сене долго не проживут. Орел так нормально, а вот Араба зерном подкармливать нужно. Потрепал за обрубок уха Шаха, лежавшего в санях, но уже явно лучше себя чувствующего. Размеренно пошел к избе, в которой меня и расспрашивали и в баню провожали.

— Корней! — прокричал Первак, стоявший у входа в избу. — Проходь, батька молвил, что Божанка ужо прибегла.

Может и правда с Боженой была медовая ловушка?

Войдя в избу, было интересно, как историку взглянуть на еду местных. Сказать, что стол был полностью наполнен, было не правильно. Стояли пять мисок с тушеным мясом, какие-то орехи, рыба вяленая, да кокое-то варево. Также в деревянной тарелке было что-то похожее на желе с зернами ячменя внутри. Как позже узнал — именно это кисель.

— Седай! — сказал Войсил, сидящий во главе стола.

Я сел и только после этого присели и три брата. Все молчали. Я думал, что молитву читать будут, но все ждали только того, чтобы глава семейства начал есть.

Какое тут тщательное пережёвывание пищи, какой этикет? Как будто дали минуту на всю еду. Я же не спешил, ну не приучен настолько быстро принимать пищу.

— Али смак не гож, — отвлекся от еды Войсил и уставился исподлобья на меня.

— Гож, Дядько, — ответил я.

— А Божанка не гожа? — так же исподлобья допрашивал глава семьи.

— Пригожа девка, — я пристально посмотрел на хозяина. Надоело уже метаться, не знаю, как и угодить и не навредить всяким там обрядам, но обидеться и я могу.

— Так чего ж ты не покрыл? — пристукнул Войсил. — Девку брюхатить треба.

— А я не бык и не другой зверь, кабы так. А девка добрая, — и я прибавил метала в голосе.

Войсил улыбнулся в усы. Если бы Корней увидел этот жест, то понял, что его троллят.

— Так бери ея, — уже как-то по-другому сказал Войсил, как торговец.

— Я из далечи иду, мне свой мир строить, — начал я объяснять.

— Так и строй. Ты сирый, рода не маешь, бою обучен, ремесла ведаешь, пригож ликом, скарб маеш, хвори на табе нема, крещеный, будь со мной, — начал агитацию электората Войсил. Ясно стало, что Божана — мой капкан. А кто я — новая кровь в род? Зачем?

И вообще, первому встречному девку давать, даже при всей возможной вольности нравов, это не правильно. Но неправильно и то, что в такой компании вдали от дома баба. Скрывается от кого?

— Кем быть? Холопом, аль смердом? Я роду боярского, воеводы сын, — я даже привстал из-за стола. Беспечно я снял куртку у входа, захотелось засунуть руку в карман и погладить рукоять пистолета.

— От чего же холопом? Нет — родичем будешь, Божана — дщчерь брата мого, а мать его половецкая полонянка. Боявир пошел на городище на землю марийскую род малый взял. Да пожгли то городище. Я со своей сотней пошел туда и познал, что то не марийцы то, а ростовские тати пожгли люд русский, да полон узяли, в охолопили. Боявира в рати посекли, да увесь його род, а Божена вельми пригожа, яе забрали. Посек я татей, серод яких и княжьи мужи были за то, а князь то осерчал, что без суда. Мал летами князь ростовский токмо гонорливы. Вот и живем по лесам, с того и корм. Токмо мы бояре! И роду три по сотне летов. И ты в роду нашем будешь, — закончил Войсил свой рассказ.