По Японии

…Танцует на тоненьких каблучках-шпильках с долговязым рыжеволосым парнем Ханако — современная гейша, гейша послевоенной Японии. На ней не кимоно — белое платье льнет к груди, оставляя на обозрение смуглые плечи и спину. Вместо высокой недвижности средневековой прически — короткая современная стриж ка. Фирма «Бертель» коснулась ее век своим мягким иссиня-черным карандашом, ровный матовый цвет лица создали новейшие мэйк-ап и лосьоны, душистой порошей легла на щеки голливудская пудра.

Ханако не умеет играть на сямисэне и танцевать средневековые танцы. Но это и не нужно для ее собеседников. Как правило, большинство приезжающих сюда не любят тягучих медленных звуков сямисэна.

Ханако не поет нежных японских песен — она говорит с клиентами о романах Франсуазы Саган, о фильмах с Брижит Бардо и Клаудиа Кардинале, о последних альбомах американских нуддистов и о выставке современной скульптуры в Камакура.

Даже эта беглость разговора не может скрыть ее грустной иронии и жадно-наблюдательного настороженного ума.

А потом она снова танцует в полуосвещенном пространстве между столиками с газовыми светильниками. Танцует. Она на работе. Завтра утром — университет.

Как в каждом из крупных городов Японии, есть в столице районы, стяжавшие сомнительную известность. Отблеск былой славы Есивара — квартала публичных домов в Токио живет до сих пор в этих районах, освещая их запретную, ушедшую в подполье, призрачную жизнь.

В сентябре 1958 года в Японии был принят закон, запрещающий проституцию. Таким образом, официально зло было уничтожено. Но только официально. В этом смысле Япония шагнула в один ряд с «высокоцивилизованными» странами Запада, где этот порок, искорененный на бумаге, продолжает цвести пышным цветом.

Ёсивара перестала существовать, но вместо нее возникли ночные клубы, кафе, дансинги и прочие заведения с названиями и без названий в районах Синдзюку и Асакуса. У гидры, свившей еще в XVII веке свое зловонное логово в Ёсивара, была снесена голова, но вместо нее, как в старом мифе, поднялись десятки других, они качаются и вытягивают над домами свои огненные шеи и светящиеся пасти с неоновыми языками.

Борис Пильняк после своей поездки в Японию в 1932 году писал, что ничто и нигде его так не поражало своей совершенной непонятностью для иностранца, как Ёсивара. Для европейца подобные места связаны с представ тением о самых гнусных притонах, наполненных алкоголем и похотью. И то, что в залитых светом кварталах Ёсивара, ведущих совершенно официальное существование, посетителей встречали трезвые, тихие, вежливые японки, казалось, по его словам, большей аномалией, чем обстановка в тартушах Смирны и найтлокалах Берлина^[11].

А в действительности ничего удивительного не было. Ёсивара была одной из черт того национального быта японцев, о котором шла речь раньше, быта, определявшегося все тем же культом мужчины. Мужчина, символом высокой души которого, ее воплощением считаются на японских островах прекрасные цветы вишни — сакура, с чисто японским педантизмом и любовью к аккуратности и порядку (как ни парадоксально звучит это в применении к Ёсивара) создал этот мир, куда продавал своих дочерей, жен и сестер и где, действительно, совершенно трезвые (не имевшие даже права утопить в вине свое бездонное отчаяние) японки улыбались, в душе презирая и проклиная своих всесильных хозяев.

Недаром Токугава, который создал Есивара для развлечения своих солдат, обнес квартал тройными стенами, превратив его в тюремный двор. Выйти из-за этих стен и умереть под чужим забором было привилегией лишь больных, не нужных больше в этом вертепе.

Но века жизни на коленях вопреки всему не Могли уничтожить нравственной чистоты японской женщины. Летом 1958 года, когда обсуждался закон о запрещении проституции, тысячи женщин пикетировали здание парламента, требуя закрыть Ёсивара. Опираясь на принятый закон, японская общественность ведет сейчас трудную борьбу с. корпорациями владельцев подпольных заведений. Трудную и, можно сказать, неравную, потому что бороться с этим старым в мире капитала злом, оставляя нетронутыми его социальные корни, действительно задача не из легких. В конце декабря 1963 года была раскрыта целая организация торговцев «живым товаром», регулярно поставляющая в увеселительные заведения курортных районов девушек в возрасте от 14 до 18 лет. Японские работорговцы усердно стараются не отстать от своих французских собратьев по профессии, поднявших эту торговлю на новую, «модернизированную» основу, где строго определяется продажная цена женщины и столь же строго подсчитывается общая сумма годового дохода. В большинстве случаев представителям «темного бизнеса» как Запада, так и Востока удается оградить свое «золотое дно» от действий властей.