По имени Ветер

За то, что тот откупоривал источник вдохновения, только ступив на лезвие бритвы. За то, что он даже не заглянул к жене, чтобы узнать, как та себя чувствует после того, как обнаружила у себя в саду мертвую женщину в красном пальто, которое так много для нее значит, что даже прислуге было запрещено надевать в доме вещи красного цвета. За то, что играл так громко и, казалось, мог разбудить навек уснувшую Нину Сергеевну. За то, что его ничего не заботило, кроме него самого. Но хозяйке, естественно, нельзя об этом говорить, она не поймет. Сегодня они подруги, а завтра Есения ее рассчитает при малейшем намеке на нарушение субординации. Ведь для нее собственный муж, несмотря ни на что, оставался божеством.

– Пишет новое? – не веря своим ушам переспросила Есения. – Ты уверена?

Маша быстро кивнула. Не то чтобы она знала наизусть все многочисленные произведения, которые Ян дарил миру, но зато она отлично различала «состояния» хозяина. Видела разницу между днями, когда тот слонялся неприкаянным, не зная, куда себя деть, и моментами подъема, когда Ян любил весь мир и тот отвечал ему взаимностью. В такие дни Ян Львович запирался в своем кабинете и не разрешал никому туда заходить. Но в таком состоянии Маша не видела композитора уже больше года. Под действием наркотиков он предпринимал попытки писать, но все, что ему удавалось создать, было бледно и вторично. Все это уже было написано им или кем-то другим, а из-под его пальцев выходили лишь легкие вариации на тему. Его это злило невероятно. Ангельское лицо искажал гнев, и в такие моменты Маше больше всего становилось жаль Есению, на которой муж вымещал все свои состояния – от невероятных подъемов до падения в пропасть. Просто удивительно, как эта хрупкая женщина могла столько всего выносить на своих плечах. Обычно она держалась до последнего, но когда становилось совсем невыносимо, у нее начинались приступы холода, последствия тяжелой детской травмы, как когда-то кратко объяснила ей сама Есения. Они были из области психосоматики, и, несмотря на многочисленные консультации и лечение у именитых докторов, приступы повторялись. Словно где-то в глубине призрачного тела торчал огромный шип, отравляющий все вокруг, и достать его никак не удавалось. Маша, по образованию медсестра, прекрасно знала, как реагировать – максимально согреть Есению и оградить ее от малейшего стресса. Тогда приступ минует. Если нет, то дело может закончиться реанимацией и даже остановкой сердца.

Есения медленно согревалась, Маша не решалась оставить ее одну, не будучи уверенной, что с хозяйкой все в полном порядке. Они обе молча слушали музыку, заполнившую дом. Сквозь приоткрытую дверь в комнату вливался музыкальный поток такой мощи, которая, безо всякого сомнения, вскоре снесет все мировые концертные площадки. Вдохновленный смертью, Ян вернулся, словно ангел Азраил, переводящий людей через тонкую грань между жизнью и смертью.

Есения почувствовала, как приступ отступает. В этот раз обошлось. Она пошевелилась и сбросила тяжелое одеяло на пол. Маша хотела его поднять, но Есения покачала головой, жестом дав понять, что не нужно суетиться. Она осторожно села на кровати и тут же покачнулась – голова закружилась.

– Не торопись, полежи немного, – обеспокоенно предложила Маша.

Несмотря на то что Есения была младше ее всего на пять лет, она испытывала по отношению к девушке какое-то материнское чувство. И большую часть времени Маше было откровенно жаль хозяйку. Жизнь рядом с гением предполагала полный отказ от жизни собственной.

Повысив голос, чтобы Маша могла ее услышать сквозь густые потоки музыки, Есения почти прокричала:

– Что… что случилось? – имея в виду смерть Нины Сергеевны.

– Вроде бы сердечный приступ. – Маша поняла ее без лишних пояснений.

– Сердечный приступ? Но почему она была в пруду? – опешила Есения, ожидавшая услышать что угодно, но только не это. Она уже спустила ноги с кровати и во все глаза смотрела на Машу. – Она что, решила поплавать перед уходом? – Несмотря на всю трагичность и нервозность ситуации, ее разобрал смех.

– Насколько я поняла из части разговора Яна Львовича с полицейским начальством, те считают, что после ухода из дома Нина Сергеевна решила прогуляться по саду. Возле пруда ей стало плохо, она не удержалась на ногах, упала в воду и утонула.

Есения продолжала не мигая смотреть на Машу, погруженная в собственные размышления.

– Какой кошмар, – потрескавшимися губами прошептала она и развила внезапную мысль: – Если бы в доме было не так шумно или если бы мы не затеяли этот идиотский спиритический сеанс, возможно, мы могли бы услышать крики и спасти ее.

– А возможно, она умерла на месте и вообще не издала ни звука. Ты не можешь этого знать.

Маша тут же поспешила отвлечь Есению от темных мыслей. За все те годы, что они провели бок о бок, она успела хорошо изучить хозяйку и была уверена, что та и смерть малознакомой женщины от сердечного приступа умудрится записать на свой счет.

– У нее есть родственники? – Казалось, Есения ее не услышала.