По имени Ветер

Возвращаясь домой после нескольких часов, проведенных вместе с Ветром в его крошечной квартирке, Есения улыбалась, вспоминая его лицо, когда он увидел ее на пороге. Глупо спросил, как она его нашла, забыв о том, что сам дал ей адрес. Есения слишком поздно спохватилась, что, возможно, у него кто-то есть, но по выражению глаз поняла, что он один. Ей безумно понравился его крошечный балкончик и старая раскидистая липа. В его куртке, несмотря на то что ночная температура уже стремилась к нулю, было удивительно тепло. А ее приступ миновал, так и не начавшись. Задавая ей с искренним участием простые вопросы о том, как она и где пропадала все это время, Ветер умудрялся исцелять ее быстрее и эффективнее, чем новомодные антистрессовые одеяла и горячие грелки. Она не стала ему рассказывать о происходящем в доме и особенно о надписи «Смерть», побоявшись, что Ветер примет ее за сумасшедшую. Лишь упомянула инцидент с посудой, разбившейся посреди ночи, на что Ветер просто пожал плечами и предположил, что, возможно, кто-то просто передвигал буфет, не вытащив из него посуду.

Разум Есении был слишком затуманен происходящим, чтобы зацепиться за рациональное зерно в его словах, к тому же она чувствовала непреодолимое желание выспаться.

Погруженная в размышления и воспоминания, перед тем как войти в дом, Есения свернула в сад, озаренный все еще ярким лунным светом, который начинал потихоньку растворяться под натиском нового дня. Ей захотелось снова посмотреть на те розы, которые она уже считала своими. Некоторые их них все еще цвели и будут цвести до первого снега, как пояснил ей Петр Алексеевич. И Есении захотелось вдохнуть их аромат, насыщенный ночной росой.

…Она увидела его сразу – сказалось то, что сад уже был основательно расчищен. Он лежал возле озера лицом вверх, уставившись в небо невидящим взглядом. На губах застыла улыбка. Словно последним, что видел Петр Алексеевич перед смертью, был ухоженный сад, готовящийся к зимнему сну.

Есения

В этот раз губернатор и начальник полиции улыбались уже не так приветливо, но сделали все, что было в их силах, чтобы оградить Яна Львовича и прилагающуюся к нему жену от ненужных хлопот.

Смерть Петра Алексеевича не вызвала сомнений и вопросов, кроме одного: что садовник делал в саду в такое время? Но тут объяснение дала сама Есения – она знала, что Петр Алексеевич хотел провести осеннюю обработку сада от вредителей и упоминал, что осталось всего несколько сухих дней, ему надо было успеть все закончить до того, как начнутся затяжные дожди.

Как сообщил полицейский начальник, вскрытие, проведенное уже на следующий день, показало, что садовник скончался от сердечного приступа. Как и Нина Сергеевна. Однако две смерти с промежутком в один месяц, произошедшие в одном и том же доме, навевали нехорошие мысли.

Есении было страшно появляться в поселке, она даже не могла наведаться к Ветру, ведь наверняка он тоже будет смотреть на нее как на преступницу. Словно это она убила и уборщицу, и садовника. Такая себе кровавая барыня или Червонная королева, устраняющая неугодных ей слуг. Скорее всего он больше не захочет иметь с ней дел.

Все эти тягостные думы не давали ей спать, хотя Маша, как обычно, делала все возможное, чтобы купировать приступ холода у хозяйки и попытаться хоть как-то согреть ее. На этот раз тепла, подаренного Есении Ветром, хватило ненадолго. Лежа под тяжелым одеялом, обложенная грелками со всех сторон, Есения стучала зубами и тряслась, словно собачка, больная чумкой.

Этот дом проклят. Их жизнь в нем проклята, они все умрут. Недаром ведь кто-то написал «Смерть» большими буквами на двери. Нет никакой надежды, что она сумеет все изменить. Что сможет сделать хоть что-то хорошее – внести свет, тепло, красоту. Развернуть жизнь в другом направлении. Она обречена. И Ян тоже. Их медленно затягивает ад, в который уже открылись двери.

Ян пришел в сумерках на следующий день после смерти Петра Алексеевича, и впервые Есении не хотелось видеть мужа. Неожиданно он показался ей абсолютным злом. Ведь в человеческой смерти он черпал вдохновение. Она целый день слышала новые мелодии, льющиеся из-под его пальцев, несмотря на приезд полиции и высоких гостей. Он лишь поздоровался с ними, бросил дежурную фразу, что готов ответить на все вопросы и помочь семье покойного, после чего удалился в концертный зал и продолжил писать, оставляя все бытовые моменты на откуп Есении и Маше.

Темнота забирала Яна, даря ему вдохновение. А что оставалось Есении? Лишь последовать за ним, ведь она тоже чудовище – в безуспешных попытках сделать лучше себе она готова заставлять страдать других. Впрочем, в страдания Ветра она не особо верила. Как можно верить в глубокую привязанность человека, чья дверь всегда открыта для малознакомых девушек?

Ян, словно бесплотная тень, скользнул в комнату и присел рядом с женой. Та не замечала холодного пота, который струился по ее лицу, не замечала сгустившихся сумерек и даже света луны, освещающего прекрасное лицо Яна.