По исчезающим следам

– Спасибо, – поблагодарил, глядя в пространство Вестник.

Трепещущий огонек фитиля на миг отразился в потемневших глазах Дениса. Круглый зрачок сменил форму, и теперь напоминал полевой цветок или пятиконечную звездочку с чуть скругленными краями.

И как тогда в глухой тьме я почувствовала сдвиг реальности. Не той что снаружи, а той, что внутри. Как он двигался, как уклонился от удара, как уверенно, без малейшей тени страха вел себя. Человек – тюремщик. А человек ли?

Я снова была слепой. Пусть и в другом смысле. Моя память, мои сны и даже мои страхи просто кричали о происходящей вокруг неправильности, но я не видела и не слышала их. Не слышала саму себя. Синеглазый сосед – конвоир, укоризненно смотрящий из мира снов после того, как он закрыл дверь камеры наяву. Я неспроста вспомнила того, кто ассоциируется у меня с тюрьмой, неловкостью и виной. А он позволил видеть желаемое. Он всегда был добр. Смертельная щедрость психарей. Их невозможная милость. Мы не видели в Желтой цитадели джина, хотя он совсем не прятался.

Громада песка открыла похожую на ковш экскаватора пасть и взревела.

– Приветствую, джараш, – звездчатые глаза налились насыщенным фиолетовым цветом ночного неба, а сам тюремщик съежился, рост стал меньше, лицо, наоборот, шире, морщины глубже, волосы короче и реже. Сельский мужичок в серой спецовке, случайно заглянувший на бал к чудовищам. Джин из Кощухино. Евгений. Тот, кто завел меня в пузырь безвременья, в насмешку очень сожалея об этом. Так же как сожалел, когда часом ранее вел на казнь. О да, сожаления много значат.

– Ты, – зашипела я, поднимаясь. – Ты…

Он услышал, разобрал тихое слово человека сквозь утробный, заставляющий вибрировать рев монстра. Поднял голову и смущенно улыбнулся. На его лицо снова легла чужая маска и тут же растаяла. Я больше не хотела обманываться.

Молоты рук песочного существа ударили по обе стороны джина. Пол отозвался гулом, песок взметнулся в воздух. Один кулак превратил коленопреклоненного Вестника в кровавое месиво из крови, внутренностей и костей. Часть скулы и половина глаза фарфорового лица Киу откатилась в сторону. Второй кулак прошел в сантиметре от лица исполнителя желаний и расколол пол. Трещины ажурными линиями разошлись в стороны. Цитадель вздрогнула.

Из глотки монстра снова вырвался рев, в котором смешались боль и ненависть. Я зажала уши, изменяющийся сделал то же самое, не переставая скулить, кадык охранника ходил по горлу ходуном. Мартын выпустил оставившую на ладони кровавые вмятины цепь и сполз на пол. Ведьмак повалился вперед, припал на руки, жадно вдыхая воздух и мотая башкой.

Джин все так же неловко улыбался.

Создание закрыло рот, вой оборвался. Сланцевые глаза наткнулись на покачивающийся фарфор лица, и песок с гротескной фигуры стал осыпаться. Сначала тонкими струйками, потом целыми оседающими на пол пластами. Все лишнее слетело с песочной фигуры, как шелуха с лука, открывая взглядам лишь то, что на самом деле важно.

Обычного мужчину, пусть и сделанного из песка. Больше всего он напоминал начавшуюся разрушаться статую какого-нибудь писателя и политического лидера в костюме, галстуке и ботинках. Короткие волосы навсегда застыли на крупной голове. Он смотрел на мир глухими непроницаемыми глазницами гипсовых бюстов, что стояли у нас в школе. Рот выдавался вперед, словно он каждую секунду порывался что-то сказать, но сдерживал себя.

Мужчина склонился и поднял кусочек фарфорового лица. И то, с какой осторожностью он это сделал, сказало о его чувствах лучше слов.

– Вы добились моего внимания, – тихим голосом проговорил живой памятник. – Да помогут вам Низшие.

В воздух взвились тонкие струйки песка, подобно гибким прутикам, напомнив мне о выскакивающих из земли мутных кольях иллюзорного Юкова. Только эти застыли не сразу, а после того, как лентами обвились вокруг щиколоток, захватив мои ноги в стеклянный неподвижный плен. Упавших охранников окольцевало поперек туловища и еще сильнее прижало к земле. Сидящего Мартына приковало наискось к стене, словно ремнем безопасности. На долю исполнителя желаний пришлись сразу три ленты, две удовольствовались ногами, третья перекинулась через запястье, чуть развернув мужчину к кровавой луже, оставшейся от Радифа.

Мы были здесь пленниками. Ими же и остались.

– Постарайтесь умереть тихо. – попросил Простой, не отрывая взгляда от глиняных останков Киу.

Пески дрогнули и пришли в движение. Застывшие стеклом ленты стали погружаться во влажную глубину. Я вскрикнула. Все заговорили разом.

– Помогите Хозяину в поисках исчезнувшего, и он вернет вам несуществующее. – как по писаному затараторил Мартын.

Он так давно хотел сказать эту фразу, что наверняка повторял ее в голове снова и снова, как приставучий припев глупой песенки. Удивило другое. Джин сказал почти то же самое:

– Помогите Хозяйке в поисках ушедшего, и она отдаст вам несуществующее.

Лишь я отличилась, выкрикнув первое, что пришло в голову:

– Не надо! Это не мы!

Ленты погрузились в грунт еще на сантиметр, ступни засыпало песком полностью.