По исчезающим следам

Мужчина и женщина. Он обнажен по пояс и бос. У нее на шее кулон с яркими камушками в виде цветов. И все. Я в смятении отвела глаза и тут же снова взглянула.

Человек не в силах преодолеть притяжение уродства. Безобразность, как и красота — магнит для человеческих взглядов и мыслей. Увидев что-то аномальное, нездоровое, мы не можем отпустить картинку, сами того не ведая силой эмоций вдыхая в нее жизнь. Иначе цирк уродов не был бы таким популярным. Можно отвернуться от просящего милостыню калеки, выставившего на безжалостное обозрение культи ног. Но нельзя его забыть неприглядные обрубки. Девять из десяти человек хотя бы раз обернутся, пять подкинут мелочи, трое что-нибудь скажут, а двоим он явится во сне.

Женщина была старой и уродливой еще до того, как лгуна сняла с нее кожу и надела на себя, как костюм. Дряблая кожа, расписанная сеткой сосудов, обвисшая грудь, как переспелая груша, хлопала по выпуклому лягушачьему животу и неожиданно худые цыплячьи ноги. Зубастый рот широко улыбался синеватыми губами. Рыхлый нос картошкой, всклокоченные седые волосы. Единственно, что было в ней красивого, – это ярко-карие глаза, задорные и блестящие.

На старую кожу ломаными линиями ложились шрамы - на шее, груди, спине, вдоль рук и ног. Уродливые шишковатые наросты, сочащиеся гноем и распухающие краснотой. В лицо дохнуло теплым кисловатым запахом. Пахло не молоком и сыром, пахло расползающейся по швам шкурой лгуны. Скоро ей или ему понадобится новая, если оно не хочет умереть. А оно не хочет. Но этот вид заложника без костюмчика долго не живет, час или два, самые сильные и упорные три.

Денис угадал: есть я больше не хотела.

То, что выглядело, как старая больная женщина, захихикало полубезумным кокетливым смехом. Я опустила глаза. Да, уродство притягивает не меньше, чем красота.

Лениво вращаемое чужими руками коромысло остановилось, и мужчина – пленник сделал шаг навстречу. Я была права, раз Мартына не было в камере, он был где-то еще. Здесь.

– Как договаривались, – кивнул целитель, протягивая руку Денису.

Их ладони соприкоснулись и глаза парня налились яркой зеленью, магия пробежалась по руке одного и влилась в синеглазого тюремщика.

Мартын издал тихий хрип и повалился корпусом на деревянное коромысло. Лгуна снова гаденько захихикала. Я подскочила к парню и аккуратно приподняла поникшую голову, и закусила губу, когда собственная боль прострелила руку до локтя. Из правой ноздри целителя текла тонкая струйка крови, но он улыбался.

– Что ты с ним сделал? – закричала я на потирающего ладонь Дениса.

– Тише, – прошептал целитель, опираясь на перекладину, цепь звякнула почти как моя, – Это не он. Это я сам.

– Десять минут, – кивнул синеглазый тюремщик и отступил в серый полумрак основного штрека.

– Хорошо, – проговорил парень, продолжая через силу улыбаться, и пояснил, – Я всего лишь заплатил за наш разговор.

– Раньше магия не роняла тебя на землю, – я присмотрелась к бледному покрытому разводами лицу, слипшиеся волосы падали на лоб грязными сосульками.

– Раньше я не носил этого, – Март указал на железный ошейник, кожа над кольцом была покрасневшей и зудящей. Плохо дело, если он не может вылечить такую малость. – Раньше чтобы срастить перелом, – он выразительно посмотрел на мою руку, и я тут же спрятала ее за спину. – Нужна была чайная ложка силы, теперь же я выплескиваю целый стакан, и большая часть впитывается этим, – он пробежался пальцами по железу. – Чтобы я не делал, ошейник впитывает, даже кислоту.

Раздался мелодичный перезвон. Я задрала голову, под светлым грубым потолком висел маленький медный колокольчик на веревке, которая в данный момент резко подергивалась. Коромысло качнулось, лгуна толкнула рукоять вперед.

– Отойди, – попросил парень. – Если не подадим воду наверх, спуститься охрана, а нам этого совсем не нужно.

Мартын налег на свою часть коромысла и столб закрутился быстрее. Круг на полу никто не расчищал, он давно отполировался ногами пленников вращающих перекладину.

– Я подарила меняющий судьбу артефакт любовнице Простого, – покаялась я.

– Круто, – он показал мне большой палец. – Умудрилась подарить то, что и так принадлежит им по праву сильного. Талантище.

– Пашка здесь, в крайней камере, этажом выше, – снова сказала я.

– Знаю, – парень прошел мимо. – Мне пока нос не ломали.

Перекладина едва слышно поскрипывала. Старая лгуна и молодой целитель ходили по кругу, как заводные игрушки.

– За что с тобой так? – я обвела глазами овальный штрек. – С нами? Мы что-то натворили? Ты разговаривал с Простым?

– Меня пока не удостоили личной аудиенции, – целитель горько рассмеялся. – Я в первые сутки голос сорвал, пытаясь докричаться хоть до кого-то. Награду обещал, угрожал, просил передать слова Хозяина восточнику.

– И?

– Ничего. Либо не передали, либо Простому нет до этого дела, – парень шумно выдохнул, налегая на рукоять, и вдруг серьезно добавил. – Ты должна убраться из цитадели до возвращения демона.

– Спасибо за идею, – я потерла пульсирующий лоб, – сама бы ни в жизнь не догадалась.