По холодным следам

— Ты не в курсе, где в это время открыто? Я приезжаю в Сиэтл только на концерты и ничего здесь не знаю.

— Конечно, в курсе. — Кэла, казалось, не смутила внезапная перемена в ее желаниях. — Когда тебе надо вернуться? Скоро?

— Давай сначала поедим, — предложила Гретхен, а сама подумала: возможно, в этот самый момент ее сумочку нашли в клубе под табуретом. Вдруг она сообразила, что Кэл продолжает говорить с ней. — Прости, что ты сказал? Я прослушала.

— Ты, наверно, совсем вымотана, — заметил он. — Я просто сказал, что концерт был отличный. Ты всегда так устаешь после выступления?

— Нет, — ответила она, откидываясь на спинку пассажирского сиденья. На нее нахлынула теплая волна расслабленности — знакомое ощущение усталости и облегчения оттого, что снова удалось благополучно унести ноги. Ощущение избавления: прекрасное чувство, лучше любой безопасности в мире.

Она обрадовалась, что закусочная оказалась всего в пятнадцати минутах езды по шоссе, между высокими дорожными заграждениями и еще более высокими деревьями. Совсем стемнело, и она едва могла разглядеть силуэт башни Спейс-Нидл, парящей над холмом: вот как далеко она была теперь от центра города, от клуба и фургончика группы, от Уилла, который сейчас, наверное, нетерпеливо озирается по сторонам и, возможно, посылает какую-нибудь девицу поискать ее в дамской комнате.

Кэл открыл дверцу машины с ее стороны. От окон закусочной шел пар. Пахло чудесно.

— Превосходно, — заявила она, когда они уселись на изогнутые пластиковые скамьи с деревянной текстурой.

Гретхен заказала гамбургер и жареную картошку. Кэл — сэндвич с тунцом и салатом.

— Значит, ты часто приезжаешь сюда на концерты?

— Сам знаешь.

Он покраснел. «Как мило», — подумала она.

— Да, я видел вашу группу несколько раз, — осторожно сказал он. — А в Портленде вы часто играете?

— Пару раз в неделю.

— И давно ты поешь?

Она поискала на столе что-нибудь, чем можно занять руки, и, схватив солонку, принялась нервно вертеть ее.

— Я в группе уже полгода.

— Нравится?

— Мне нравится, когда хорошо получается, — ответила она.

— Это не совсем одно и то же. Тебе нравится само ощущение участия в группе?

— Мне нравится ощущение, что у меня хорошо получается.

— Я вот о чем: ты живешь ради того, чтобы петь? Когда я вижу тебя на сцене, мне именно так и кажется.

— Ну нет! — раздраженно возразила она. — Я просто пытаюсь хорошо делать свою работу.

— А выглядит по-другому. Потрясающее зрелище. Ты поешь так, будто тебя никто не видит.

— Ага, Уилл тоже предпочитает так думать, — сказала она с коротким смешком. — Я его единственный источник дохода, иначе он запер бы меня и заставил петь только для него.

— Я совсем про другое, — смутился Кэл.

— Знаю. Но так и обстоят дела.

Кэл нахмурился, подбирая слова, и Гретхен захотелось избавить его от лишних усилий.

— Уилл меня бьет, — бесстрастно сообщила она. — Я решила сбежать от него.

— Бьет?

— Да, и я решила от него сбежать.

Он взял солонку у нее из рук и поставил на стол. Гретхен поняла, что Кэл только теперь заметил отсутствие у нее пальто и сумочки. Настал момент, когда он обо всем догадался, в том числе и о том, что ему придется заплатить за ее ужин. Она старалась дышать спокойно, ожидая его следующего вопроса.

— Чем я могу помочь?

Гретхен посмотрела в его темно-карие глаза с бледно-голубыми белками вокруг радужки и мягко ответила:

— Ты уже помогаешь. Разве ты не понял?

Она снова взяла солонку, положила ее на бок и крутанула так, что несколько крошечных зернышек соли вылетели на стол. Гретхен не стала ее убирать, наверняка зная, что Кэл хочет смахнуть соль. Однако он сдержался.

Принесли еду. Она взяла с тарелки гамбургер и откусила кусок. Краем глаза она заметила, как Кэл благодарно кивнул официантке и только после ее ухода развернул салфетку, вытащил вилку и нож, а салфетку расстелил на коленях. Потом он взял нож и разрезал сэндвич пополам по диагонали.

— Ого! — воскликнула Гретхен.

— Что? — Он взял одну треугольную половинку и надкусил с уголка.

С набитым ртом она указала рукой, в которой держала гамбургер, на его аккуратно нарезанный сэндвич.

— Я люблю съедать по половинке, на случай если захочу забрать остальное домой, — объяснил он. — И я нахожу треугольники эстетически привлекательными.

— Жуть какая! — Она рассмеялась. — Прямо как серийный убийца.

— Сколько тебе лет? — спросил он.

— Какой невежливый вопрос!

— Вот не надо этого, — возразил Кэл. — Ты явно не такая взрослая, чтобы скрывать свой возраст, скорее уж слишком молода.

— Двадцать семь.

— Чушь собачья, — парировал он.

— А тебе сколько лет? — Она сунула в рот жареную картошку и на мгновение задержала ее между зубами.

Он скептически поднял бровь:

— Я слишком стар для тебя.

— Сорок?

— Спасибо! — Он рассмеялся. — Вообще-то тридцать.

— Мне двадцать пять.

— Ага, как же, — сказал он. — Господи, разве ты не должна учиться в колледже или вроде того?

— Я рано окончила школу. Быстро учусь.

— Ну надо же, — ухмыльнулся он.

— А вот ты — неуч.

— С чего ты так решила?

Она прицелилась и пульнула картошкой фри ему в нос.

— Потому что ты этого не предвидел!