По холодным следам

— Ну скажи что-нибудь, Кэл, — продолжает она усталым голосом. — Я наконец-то ответила на один из твоих звонков с загадочных номеров, так что давай, говори. Я же знаю, что это ты. Звонишь с одной из многочисленных остановок в грандиозном турне по моей жизни, не так ли? — Она делает паузу. — Ну что ж, ты нашел меня. Ты здесь. Так что же ты хочешь мне сказать?

Я задерживаю дыхание.

— Какой мой грязный секрет ты выведал? Гарантирую: что бы ты ни разнюхал, в моей биографии были и вещи похуже, о которых ты не знаешь.

Я ничего не знаю, абсолютно ничего.

А Джули на другом конце провода говорит:

— Да пошел ты, Кэл. Я свалила от тебя. Все кончено. Езжай домой.

Отбой. Короткие гудки.

Шарлотта

сидела в грязной комнате вместе с социальной работницей и бородатым дядькой, который по-прежнему пытался заставить ее назвать имя сутенера. Офицер Пит тоже употреблял слово «сутенер», но она не знала, что оно означает. Наверное, что-то постыдное, вроде прыщей. Но спрашивать бородатого она не решилась.

— У меня ничего этого нет, — выдавила она, не в силах произнести гадкое слово.

— Ну, чего он тебе наплел? — продолжал допытываться бородач. — Говорил, что ты особенная, что он будет хорошо обращаться с тобой?

Единственным человеком, который говорил ей такое, был Джон Дэвид. Значит, он сутенер? Ее сутенер? Однако бородач никак не мог знать о Джоне Дэвиде. Или мог? Эта мысль напоминала глубокий черный колодец, который только и ждал, когда она поскользнется и свалится в него.

Она молча покачала головой.

— Он убедил тебя торговать своим телом, верно? Но все деньги забирал себе, так?

Теперь она все поняла, и шею обдало жаром до самого подбородка.

— Я делала это только раз или два, — пробормотала она.

— Ладно, только раз или два, — согласился бородач вкрадчиво. — Просто чтобы помочь ему. Итак, ты защищаешь его, потому что он защищает тебя, верно? Ты думаешь, он твой друг? Может, твой парень?

— У меня нет парня, — прошептала она, и жар распространился от шеи по лицу, даже глазам стало горячо. Она выплеснула взглядом всю свою ненависть прямо в его густую каштановую бороду. В конце концов офицер Пит ей тогда поверил. Она открыла рот, чтобы сказать это бородачу, но тут же сообразила, что не знает настоящего имени офицера Пита.

— Сначала он покупал тебе вещи? — продолжал допытываться бородач. — Может, и маникюр тебе делал?

Она смущенно убрала руки со стола. Под обломанными ногтями застряла грязь, а на одном пальце краснела припухлость, где уголок ногтя треснул. Она заметила, что социальная работница, темнокожая женщина с очками на цепочке вокруг шеи, покачала головой и отвела взгляд.

Но бородач не унимался еще минут пять — десять, затем, привстав, бросил на стол перед ней визитку:

— Если что-нибудь вспомнишь, позвони мне по этому номеру. И помни: он хищник, а ты жертва.

Когда он убрал руку, отпечаток его потного пальца остался на уголке визитной карточки. Она тупо уставилась на это пятно, чтобы не читать имя бородатого. Когда она подняла глаза, мужчина уже исчез, а социальная работница с явным облегчением заняла свое место за столом напротив нее.

— Меня зовут Ванда, Шарлотта.

Она чуть не подпрыгнула. Хотя в анкете она указала именно это имя — первое, какое пришло в голову, — ее еще ни разу так не называли: полицейские, которые таскали ее из комнаты в комнату, говорили «вы», или «юная леди», или, когда думали, что она не слышит, — «малолетка». Впервые услышав чужое имя, произнесенное вслух, она осознала, какой слабой и глупой была, назвавшись Шарлоттой, чтобы доказать собственную храбрость. Теперь имя звучало как обвинение.

— Шарлотта, — продолжала Ванда, словно решив доконать ее этим именем, — мне сказали, что ты хотела бы пожить в приемной семье. Сегодня это называется уходом за детьми вне дома. У тебя вообще есть дом?

Она попыталась подумать о доме, но видела только пару пустых, мутных глаз, уставившихся вверх.

— Нет.

— У тебя нет дома? — уточнила Ванда. — Или ты считаешь, что тебе там небезопасно?

Прозвучало как вопрос с подвохом. Эта Ванда не походила на офицера Пита, болтающего без умолку, или на мудака с бородой, сверлящего ее взглядом в надежде выискать какую-нибудь зацепку. Нет дома — или дома небезопасно?.. Она смотрела на уголки рта Ванды, ожидая, что та подскажет, какой ответ хотела бы услышать, но лицо социальной работницы ничего не выражало.

— Я… ну… — С чего начать? — Небезопасно.

Это была почти правда.

Ванда кивнула. Ее кивок выражал не столько одобрение, сколько удовлетворение.

— А ты, Шарлотта, хотела бы пожить в приемной семье несколько дней или подольше?

Опять выбор. Когда-то она хорошо угадывала ответы на контрольных.

— Мне нужно убежище, — сказала она, вспомнив, что так велел говорить офицер Пит.

— Я понимаю, Шарлотта, — кивнула социальная работница. — Но, к сожалению, в данный момент у нас нет для тебя вариантов. Служба защиты детей, конечно, подберет что-нибудь в ближайшее время, я дам соответствующее распоряжение. Но должна предупредить: тебе придется пожить в приюте, пока не найдется подходящее место.

Она кивнула. Ее поместят в учреждение. Ясно.