По кличке Рейнджер

Болотниковский положенец пер буром, зная, что лучший способ обороны – нападение. Ведь Пурга попал в точку. Завелась у Бандеры привлекательная такая идейка – одним ударом отделаться от своих компаньонов. Для этого в основном он и набирал свой «спецназ». Такие планы он держал в голове. Но чужие мысли не откроешь и не прочитаешь, как газету. И предъявить тут ему нечего. Пурга чуял опасность. Чуял предательство – этого у него не отнимешь. Но ничего он не предъявит. Ничего!

– Что дальше? – спросил Бандера. – Чей глюк, что я сдал недругу «дачу»?

– Как-то очень лихо они там прописались. Одним махом, – подал голос Гондурас.

– Так, – кивнул Бандера. – Позиции прояснились. Значит, Бандера хотел разделаться с корешами. Сдал врагам «дачу» и своих бойцов… Кстати, как бы я вас прикончил, если большинство моих людей вглухую завалены. А?

Он сделал паузу. Молчание никто не нарушал. Ему давали выговориться.

– И еще – я отдал врагу курицу, несущую золотые яйца. Я пустил врага в «берлогу».

– О судьбе «берлоги» ничего не известно, – подал голос Гондурас.

– А мне известно! – хлопнул ладонью Бандера, и подлокотник пластмассового кресла прогнулся. – Она у черных.

– Амаров?!

– У него.

– Алтаец сказал, что на «малине» твоей завелся стукач. Поэтому вас и взяли так быстро, – сказал Саша Воркута.

– Завелся, – кивнул Бандера. – Он похитил и продал азерам «елочку». А затем продал «дачу».

– Горазд ты в уши лить, – покачал головой Пурга.

– Что это за разговор? Разве так толкуют люди? Вы спрос с меня словом тихушника дешевого Алтайца обосновать хотите? А где он сам? Почему его нет здесь?

– Мы не смогли послать ему приглашение, – смутился Пурга.

– Но зато слово в слово запомнили его поганые наветы на честного вора… Теперь слушайте внимательно. Кто-то кроме «дачи» сдал «берлогу». А на «даче», кроме меня, о ней не знал никто. Понятно, о чем я говорю?

– О чем? – Пурга сжал в кулаке шарик.

– Не исключаю – этот человек здесь.

Он внимательно посмотрел на компаньонов.

– Ох, тухлятиной повеяло, – покачал головой Саша Воркута.

– Сдал тот, кто знал и о лаборатории, и о базе все. А таковых в моем окружении не было. Вывод – стукач главный здесь. И своего «барабанщика» он мне определил в окружение, чтобы тот все вынюхал длинным носом и врага за ручку привел.

«Пускай переварят», – подумал Бандера. В его словах чувствовалась логика.

– Из нас кто-то черным продался? – прищурился недобро Пурга.

– Черным. Белым. Продался… Все это слова. Скажем, кто-то нашел общий язык.

– Ой, Бандера, – покачал головой Гондурас.

– Не верите? Давайте. Я выслушаю приговор. И приму его, если он справедлив.

– Примешь. Куда денешься, – заверил Саша Воркута.

– Только я не фраер безответный, – залыбился Бандера. – Мне несправедливость ножом по сердцу. Говорят, Бандера из могилы достанет.

– Что?! – воскликнул Саша Воркута.

– Все мы смертные.

– Пугаешь? – подался вперед Саша Воркута. – Меня! – В голосе его зазвенели, запели тонкие истеричные нотки. Когда ему противоречили, он превращался в необузданного психопата.

– Я же говорю – приму с честью любое решение. – Теперь в голосе Бандеры звучала уже неприкрытая угроза.

– А ведь Бандера слов на ветер не бросает, – как бы невзначай уронил Чахотка.

– Тухлятина, – опять поморщился Саша Воркута, глубоко вздохнул, кровь била в его висках, ярость требовала выхода. Но надо держать себя в руках.

– Вилы так вилы, – вновь завелся Бандера. – Одно «но». Вы забыли, что у вас ничего нет.

– Что?

– Все, что нужно для производства «елочки», у меня. Все документы. Все концы. Все здесь. – Он сжал кулак и потряс им.

Воры переглянулись.

– Производственная линия погибла, – сказал Бандера. – Не беда. Будут деньги – все восстановим. И через пару месяцев «елочка» пойдет потоком. Наводнит все!

– Большие деньги? – спросил Гондурас.

– Немалые.

Бандера назвал цифру и увидел, как лица компаньонов вытянулись. Это все старая закваска, когда мерили доходы тремя рублями, вытащенными в кошельке у фраера в троллейбусе. По большому счету вложения были мизерные по сравнению с будущими доходами. И деньги у этих людей имелись.

– И все? – зло улыбнулся Пурга.

– Последнее мое слово – с вас деньги на восстановление производства. Перераспределение доходов – десять процентов в мою пользу. И никто из вас никогда не узнает, где новая лаборатория, – сказал Бандера. – Не хочу повторения пройденного.

Пурга выпучил глаза. И вспылил:

– Теперь он начнет на нас давить! Не легче ли его наказать? И договориться с кавказом?

– Ага, – кивнул Бандера. – Амаров вас ждет не дождется. Дикарь уже неделю никого не ел.

– Амаров погиб вчера, – уведомил Пурга.

– Как погиб? – опешил Бандера.

– Отравился. После того, как зарезал в приступе гнева актрису.

– Какую актрису?

– Люду Кош.

Бандера перевел дыхание. Люда Кош… Все встало на свои места.

– Теперь вместо него некто Шарифов. Он бизнесмен. С ним можно найти общий язык, – надавливал Пурга.

– Нужны вы ему, как валенкам шнурки, – махнул рукой Бандера.

– Нужны. Мы предъявим большой счет.