По когтю льва (СИ)

- Тогда и ты свободна, - равнодушно заключил невидимый Первый вампир. - Ты хочешь уйти?

- Я хочу умереть.

Макта приблизился, Лира поняла это по шелесту одежды и лёгкому ветерку.

- Инструмент, выполнивший свою работу - вот, кто ты, - также бесстрастно заключил он: - Так ведь, Лира?

Лира потрясённо молчала. Фразу об “инструменте” Макта, несомненно, выудил из её памяти! Так Лиру назвала когда-то вампирская пророчица Кларисса! Как странно, что Лира совсем забыла о её страшном предсказании: “Тебе не дано самой выбирать судьбу. Ты - инструмент!” А ведь оно страшным клеймом горело на её щеках все годы с Владыкой! Неужели Избранная исцелила её и от чёрной судьбы?

“Голос Бездны”, - всплыло вдруг в памяти. Да, вот ещё одно имя Лиры Диос! Глашатай Бездны! Как она сумела забыть эти важнейшие слова, единственные, отражавшие её суть на протяжении пятнадцати лет? Или это - ещё одно чудо Дара?

Вспышкой пронеслось в голове: “Прежде ведь она никогда не думала так! Она видела мир и себя совсем по-другому. Полно, да она ли это?!”

- Расскажи о Бездне, глашатай, - тихо предложил прочитавший её последние мысли Макта. Лира потрясённо вздохнула:

- Я не помню, Бездну Господин. То есть, я помню, но… уже не верю в неё! Не верю - значит, не знаю её! О-о!

- Ты исцелена, - Лира почувствовала его невидимую улыбку. - Очень хорошо. Твой разум - чистый лист. Пора начертать на нём новые письмена.

- Вы будете меня учить? - не веря, прошептала девушка, - Я люблю учиться!

- Что ты хочешь узнать в первую очередь?

- …Кто вы, Господин?

- Ты должна была понять, - в равнодушном голосе Лире послышалась некая угроза. Она инстинктивно отступила назад… и попала в ледяные объятия Первого вампира.

Вновь её захлёстывал поток чужой яркой ненависти. От неё тело наливается силой, в её пламени сгорает душа. Чёрный пепел на дне глаз Макты был ею - сгоревшей душой. Ненависть текла по мёртвым венам старейшего, ненавистью была наполнена каждая клеточка его тела. Он был весь насквозь отравлен ею! И Лира, едва прикоснувшись к этому яду, кричала от боли. Она чувствовала, яд чужой ненависти уже просачивается под кожу на запястье - там, где её держал Макта. Чувствовала, как он течёт по венам к сердцу и оттуда разбегается по телу, выжигая всё внутри. Её душа сгорит, как душа Макты, останется пустая оболочка - вместилище ненависти, чёрной и бездонной!

“Её душа? Неужели, есть ещё что-то не сожжённое предательством, убийством? Есть ли хоть маленький кусочек, слабый огонёк?”

- Инструмент, - прошептал Макта. - Всё ещё идеальный инструмент! - эти слова разбудили какое-то внутреннее упрямство. Довольно! Больше не позволю звать себя инструментом! Бездна больше не касается её сердца, для Владыки вампиров закрыты её мысли…

“Я не инструмент. Я… я ещё есть… Я!” -

Кажется, Лира даже крикнула это. И наваждение ушло. Прикосновение Первого вампира обжигало холодом, но это была уже не ненависть, не яростное желание мстить. Её кровь была чиста: никакого чужого яда.

- Я буду тебя учить, - прошелестел Макта. - Но сейчас отдыхай.

Лира добрела до своей комнатки, повалилась на постель и провалилась в сон. Сон был непонятным: ни одного чёткого образа, лица. Краски переливались, менялись, но общий тон был светлым. В этом мареве постепенно набирало силу чередование зелёных и золотых вспышек, похожее не трепетание крыльев бабочки. Звуки сливались в ритмичный шелест, подобный шороху прибоя. Лира спала очень спокойно и проснулась от аппетитнейшего запаха жареного мяса.

- Надеюсь, мясо мне удалось лучше, - Калери с виноватой улыбкой поставила единственную миску у постели Лиры. - Вы, наверное, ужасно голодны.

- Зато ты лучишься жизнью, - неприязненно заметила Лира. Доброжелательный взгляд вампирши её пугал. - Была в селении?

- Ага.

Лира взяла миску.

- Восхитительно, Калери! - скоро похвалила она. - Только, надеюсь, это не человеческое мясо?

- Вкус говядины совсем забылся за пятнадцать лет?

- Увы. А, скажи, есть ли газеты поновее?

- Сейчас принесу.

Через минуту Лира развернула позавчерашний номер центральной газеты Карды. В глаза бросился заголовок, набранный гигантскими буквами: “Очередная жертва Палача!”

- Что за “Палач”?

- О, слух о маниаке держится с Бала Карды. Тогда многие carere morte лишились голов и до сих пор подобные убийства продолжаются. Убийца обезглавливает свои жертвы, потому и “Палач”. Тело оставляет, голову уносит с собой. Он одиночка, скорее всего, фанатик из охотников.

- Фанатик? Почему?

- Он убивает и Высших, и Низших, и новообращённых, и даже смертных, тех, кто пособничает carere morte. Мне почему-то кажется, он ещё очень молод.

- Этот маньяк?

- Да. Молод и… обижен.

“Молод и обижен! - Лира прикрыла рот кулаком, до боли укусила себе костяшки пальцев. - Ульрик!”

Непонятное, незнакомое чувство. Сердце болит, трепещет, взгляд мечется, пытается ухватить что-то невообразимо далёкое… Тревога. Тревога, впервые в жизни, не за себя.

- А есть предположения, кто он?

- Нет. Он не оставляет в живых и свидетелей.

Лира уже набрала воздух для следующего вопроса, но только тяжело вздохнула.