По ком звенят кедры

Он восседал на деревянном троне, построенном на просторной веранде, служившей одновременно и лагерной столовой. Иногда нарушителей приволакивали предварительно избив или накачав наркотиками до бессознательного состояния. Если ребенок совершал даже незначительную провинность — например, обращаясь к Джонсу забывал назвать его «Отец» — его могли неделями держать в деревянном ящике или давали есть острый перец, пока не начиналась рвота. А потом заставляли глотать рвотную массу. В избиении детей Джонс участвовал лично, нанося удары и пинки, не забывая держать при этом микрофон, и вопли жертв разносились по всему лагерю: «Прости меня, Отец!» Детей избивали, окунали головой в воду, подносили к лицу живых змей, и на все это они обязаны были отвечать: «Спасибо, Отец!»

Во время этих ночных сборищ Джонс долго разглагольствовал о мрачной жизни на бывшей родине. Зачитывая «вести» из дома он, например, сообщал, что в Лос-Анджелесе объявлена всеобщая эвакуация в связи с угрозой войны между двумя расами.

Его восприятие окружающего мира все более менялось под воздействием амфетаминов и транквилизаторов, и, похоже, он сам верил своей лжи.

Уйти из лагеря было невозможно. Днем и ночью охранники совершали обход границ поселения. Трижды в день совершалась перекличка. Посторонних в лагерь не допускали. Надежды на спасение не было.

Если же кто и пытался бы бежать, его ждало медленная мучительная смерть в непроходимых джунглях или неотвратимое жесточайшее наказание. Обычных смутьянов накачивали наркотиками и держали в «лечебнице», а вернее в обычном сарае, прикованными к столбу. Да и большинство поселенцев не имело малейшего представления, где ближайший город и как далеко до него.

Безнадежно оторванная от всего мира колония, жизнь которой из-за безудержной параной Джонса превратилась нескончаемый кошмар, готовилась к смертельному исходу.

Жуткие репетиции массового самоубийства — так называемые «Белые ночи» — стали неотъемлемой частью лагерной жизни.

Без предупреждения, как правило, в предрассветный час, вдруг начинали завывать сирены, а из громкоговорителей неслось: «Тревога! Тревога! Тревога!» Мужчины, женщины, дети вставали, одевались и молча направлялись к веранде, где в ярком свете их уже поджидал Джонс.

«Наемники ЦРУ добрались до нас и ждут момента, чтобы нас уничтожить!» — орал он, тыча рукой в безмолвно чернеющие джунгли, стеной обступившие лагерь.

После этого все выстраивались в очередь и получали из рук подручных Джонса ароматизированный напиток, зная со слов Джонса, что это яд. И каждый раз поселенцы отправлялись спать, потому что, как объяснял Джонс, это была очередная репетиция.

Таких ночей за последний год существования Джонстауна было сорок четыре.

Американская общественность с возрастающей тревогой следила за развитием событий. Расследовать происходящее решился конгрессмен Лео Райан.

Пятидесятитрехлетний член Комитета по иностранным делам Палаты представителей отправился в Гайану, чтобы, как он выразился «получить ответы на некоторые вопросы, касающиеся угрозы для тысячи человек стать жертвами бандитов в Джонстауне». Райан заверил, что если подтвердятся сообщения о том, что людей там удерживают силой, он всех привезет домой.

Из этой поездки он не вернулся.

Вместе с ним в Гайану отправились восемь журналистов, два его помощника и тридцать «товарищей по несчастью».

Делегация Райана летела Гайану, а в это время доктор Шахт, начальник медицинской службы Джонстауна, принимал в аптеке новую партию медикаментов, заказанных Джонсом.

Это был жидкий цианид.

В среду 15 ноября 1978 года делегация американского конгресса прибыла в столицу Гайаны Джорджтаун. Но им пришлось несколько дней проторчать в отеле.

Им принесли петицию, подписанную шестьюстами взрослыми поселенцами. Колония требовала, чтобы их бывшие соотечественники оставили их в покое и отправились к черту. Сам Джонс также не желал встречаться с Райаном.

Однако конгрессмен был настроен решительно и заявил, что он поедет в Джонстаун независимо от того, ждут там его или нет.

В пятницу 18 ноября, утром Джонсу позвонили его адвокаты Марк Лейн и Чарльз Гарри и посоветовали все-таки принять гостей. Гарри сказал Джонсу: «Вы можете послать куда подальше и американский Конгресс, и прессу, и всех этих родственников. Если вы это сделаете — всему конец. Другой вариант — вы встречаете их и доказываете всему миру, что ваши клеветники — просто безумцы».

Джонсу все это явно не нравилось, но он все же согласился принять делегацию.

Незадолго до прибытия гостей всех обитателей Джонстауна предупредили, что нужно быть начеку. Громкоговорители вещали целый день: «Каждый, кто сделает что-нибудь не так, будет жестоко наказан».

Во второй половине дня делегация Райана выолетела на небольшом заказном самолет, в котором могли поместиться только девятнадцать человек.