По ком звонит колокол

Плохо ты с этим справляешься, Джордан, сказал он. Совсем плохо. А кто бы справился хорошо? Не знаю, да мне сейчас на это и наплевать. Но ты справляешься плохо. Это точно. Очень плохо. Или не очень? Думаю, будет правильно сделать это сейчас. Ты согласен?

Нет, не правильно. Потому что еще кое-что ты можешь сделать. И пока ты еще помнишь, что именно, ты должен ждать. Ну же. Пусть идут. Пусть идут. Пусть идут!

Думай о тех, кто ушел, велел он себе. Думай о том, как они едут через лес. Думай, как они переходят вброд ручей. Думай, как они пересекают вересковую пустошь. Думай, как они поднимаются по склону. Думай, что вечером у них все уже будет хорошо. Думай, как они будут идти всю ночь. Думай, как завтра они найдут новое пристанище. Думай о них. Черт тебя побери, думай о них. Но я могу представлять их себе только до этого момента, не дальше, сказал он.

Думай о Монтане. Не могу. Думай о Мадриде. Не могу. Думай о глотке холодной воды. Хорошо. Вот как оно будет – как глоток холодной воды. Врешь ты все. Это будет никак. Ничего другого не будет. Просто – никак. Ну, так сделай это. Сделай. Сделай сейчас. Сейчас уже можно. Давай, делай. Нет, ты должен ждать. Чего ради? Ты прекрасно знаешь. Тогда жди.

Не могу я больше ждать, сказал он. Еще немного – и я потеряю сознание. Я это знаю, потому что уже трижды был к этому близок, но сдерживался. Тогда удавалось. Но теперь не уверен, смогу ли. Думаю, что вокруг сломанной кости не прекращается внутреннее кровотечение. А когда ты переворачивался, оно еще усилилось. От этого началось воспаление, а от него – слабость, и сознание мутится. Теперь ты имеешь право это сделать. Правда. Говорю тебе: теперь можно.

Но если ты дождешься и задержишь их хоть ненадолго или хотя бы застрелишь офицера, это может решительно изменить ситуацию. Одно вовремя сделанное дело может…

Ладно, сказал он. И продолжал лежать тихо, стараясь удержаться, не дать себе ускользнуть от себя самого, как снег иногда соскальзывает со склона горы; теперь – спокойно, сказал он себе, чтобы продержаться до их прихода.

Удача не изменила Роберту Джордану, потому что именно в этот момент он увидел, как кавалерийский отряд выехал из лесу и пересек дорогу. Он наблюдал, как они взбираются вверх по склону. Как один всадник остановился возле серого мерина и крикнул что-то офицеру, как тот направился к нему. Он видел, как оба склонились над серым. Конечно, они его узнали. Этот мерин и его хозяин пропали еще позапрошлым утром.

Роберт Джордан видел их теперь близко, на своем склоне, а внизу он видел дорогу, мост и за ним – длинную колонну машин. Он теперь полностью собрался и все внимательно оглядел. Потом перевел взгляд на небо. По нему плыли большие белые облака. Он потрогал ладонью сосновые иголки, устилавшие землю там, где он лежал, кору дерева, за которым прятался.

Потом он как можно удобней уперся локтями в хвойный настил, а ствол автомата прижал к стволу дерева.

Рысью нагоняя ушедших вперед всадников, офицер должен был проехать в двадцати ярдах от того места, где лежал Роберт Джордан. С такого расстояния попасть в него было нетрудно. Этим офицером был лейтенант Беррендо. Он прибыл сюда из Ла Гранхи, как только получил приказ после первого донесения о нападении на нижний пост. Они скакали без остановки, пока не очутились перед взорванным мостом, и тогда повернули назад, чтобы перейти ущелье выше по течению реки и пробраться лесом, в обход. Их лошади были взмылены, тяжело дышали, и их приходилось понукать, даже чтобы они шли рысью.

Приглядываясь к следам, лейтенант Беррендо взбирался по склону, его худое лицо было серьезным и мрачным. Автомат лежал поперек седла, дулом покоясь на локтевом сгибе левой руки. Роберт Джордан лежал за деревом, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не дрожали руки. Он ждал, когда офицер выедет на освещенное солнцем место, где первые деревья соснового леса встречались с зеленым горным лугом, и чувствовал, как сердце колотится о хвойный лесной настил.