По краю огня (СИ)

— Стареем, Астор, — с тяжелым вздохом признался он, когда хозяин и гость удобно расположились в каминной, в массивных продавленных креслах у очага. — Раньше-то, помнишь? Сутками под студеным ветром, да в седлах, да в драных плащах — и даже не чихнешь ни разу! А нынче? И смех и грех — в караулке от двери просквозило!

— Так что же ты хочешь, зима. И погода дрянь.

— Да ведь не в погоде дело, — отмахнулся барон, кочергой пошевелив поленья. — Время берет своё…

Маркиз, скосив глаза на товарища, качнул головой:

— Что-то рановато тебя на старческое брюзжание потянуло. Это всё болезнь, дружище! И давай-ка уже склеивайся назад потихоньку, мы из-за тебя одного охоту отложили — Дэшел, вон, исплевался весь.

— Ничего, — буркнул барон, нахохлившись при упоминании вечного соперника, — небось, потерпит!

Астор фыркнул. Хранители первой и девятой застав терпеть не могли друг друга — и недавнее вынужденное перемирие положения не улучшило. Враждовали они еще с молодости, редкая пирушка в те веселые времена не оканчивалась дракой с участием этих двоих, однако годы мало что изменили. На людях, конечно, барон Дэшел и барон Д’Освальдо старались держать себя в рамках, но стоило им оказаться в одной гостиной после чарки-другой — и маски очень скоро слетали, на радость скучающему пограничью и к привычной головной боли двух баронесс…

— И что вы всё грызетесь? — посмеиваясь, обронил Астор. — Не надоело?

Барон непримиримо передернул плечами и вновь потянулся за кочергой.

— Надоело, не надоело, а только через неделю на ноги встану — и первый олень опять будет мой, — заявил он. — И пусть эта рожа хоть лопнет от злости!..

Маркиз расхохотался. Соперничали оба хранителя во всём, и последней зимней охоты, одного из самых значимых событий сезона, проводившейся по традиции в середине февраля, это касалось тоже.

— «Опять»? — весело переспросил Астор, вздернув брови. — Ты ничего не перепутал, дружище? В прошлом году оленя взял я.

— А загнал я!

— Не примазывайся, — со смешком отмахнулся от пыхтящего друга маркиз Д’Алваро. — А то и в этом году пролетишь. Из принципа же обоим дороги не дам, ты меня знаешь.

— Посмотрим! — надменно заявил барон. Маркиз, пряча улыбку, обернулся к дверям каминной — в них как раз входила баронесса Д’Освальдо.

— Здравствуй, Абель, — сказал он, поднимаясь. Склонился над рукой баронессы и, выпрямившись, с добродушным смешком посочувствовал вслух: — Держишься? Или этот страдалец из вас из всех уже жилы вытянул?..

Он бросил взгляд на сопящего друга. Абель рассмеялась:

— Нам не привыкать… Здравствуй, Астор. Кофе и бренди сейчас подадут. Или ты останешься на ужин?

Гость, качнув головой, галантно придвинул к камину еще одно кресло и вновь опустился в своё.

— Я ненадолго, — ответил он. — Заглянул по дороге.

Двери, не скрипнув ни единой петлей, распахнулись снова, и слуга внес в каминную поднос с напитками. Барон налил себе бренди, баронесса взяла в руки кофейник.

— Так что, Астор, — разливая по чашечкам крепко сваренный кофе, спросила она, — через неделю увидимся на охоте, или доктор пока не рекомендует?

Маркиз поморщился.

— Его послушать, так мне теперь еще три года с постели не вставать, — скрипучим голосом отозвался он, принимая от хозяйки чашечку. — Эти врачи!.. Само собой, на охоте буду. Где в этот раз?

— В Серебряном логе. Сначала жребий выпал Вэйделлам, но сам понимаешь…

Абель, тихо вздохнув, опустила глаза. Маркиз Д’Алваро медленно кивнул. Угодья для грядущей охоты традиционно выбирал случай: в первый день февраля все хранители с семьями собирались в поместье того, кто принимал гостей в прошлом году, и тянули жребий — кто станет распорядителем праздника на этот раз. Обычно на таких сборищах Астор всегда присутствовал, охота ему нравилась, но в этом феврале пропустил, не до того было. Да, Вэйделлы… Граф погиб, его семья в трауре, какое уж тут веселье! «Стало быть, Серебряный лог, — подумал он, пригубив кофе. — У Хардингов. Хорошее место».

— Лавиния приедет с тобой? — спросила баронесса. Гость неопределенно пожал плечами.

— Я пока не говорил ей и, по совести, даже не знаю, любит ли она охоту. Но я спрошу, конечно. Хотя после того праздника, что ей устроил Алонсо, сомневаюсь, что в ближайший месяц ей захочется видеть что-либо, кроме подушки.

Баронесса сочувственно покачала головой.

— Бедняжка, — сказала она. — А как малыш, всё благополучно? Я собиралась заглянуть к вам, да то одно, то другое…

— Всё хорошо, — сказал Астор. — Милостью богов, этот кошмар закончился. А что ваши старшие? Освоились в Райленде?

— Вроде бы, — Абель пожала плечами. — От Энрике, как всегда, ни словечка не дождешься, но Санто пишет, что ему там нравится.

— Ну, ещё бы, — хохотнул барон. Приложился к бренди, крякнул и откинулся на спинку кресла: — После Даккарая-то!..

Астор ностальгически улыбнулся:

— Да уж. В лагере воли побольше…