По краю огня (СИ)

Он вновь покосился в окно и опустил голову к своей тарелке. Упоминание о захворавшем друге всколыхнуло иную тревогу. Райленд. Они с Карлосом не стали обсуждать это в присутствии Абель, но каждый думал об одном и том же — и уже ни на что не надеялся. Первокурсников Даккарая отправили в Разнотравье, в один из самых крупных и хорошо укрепленных военных лагерей страны, а вот прочих… Их ждала война. И братьев Д’Освальдо, и Кайю, и Кэсс. Ситуация на западе складывалась не в пользу Геона, со всей страны к Неспящей равнине тянули резервы, которых всё равно не хватало — а что будет дальше?.. Астор бездумно подцепил вилкой кусок ветчины, поморщился и опустил прибор. Что будет дальше? Да ясное дело, что ничего хорошего! Волчьи холмы сданы, перевал тоже вряд ли продержится долго. А возможности резервных лагерей не безграничны. Кадетов пошлют на запад, хотя бы для обеспечения прикрытия обозных колонн и госпиталей — и если карты лягут не в пользу Геона, если враг прорвется к Черной долине, птенцам Даккарая доведется отведать крови…

Снова поморщившись, Астор вернулся к еде. Остаток ужина прошел в молчании, под мерное позвякивание приборов и шорох юбок Пэт. Маркиза несколько раз взглядывала на супруга, словно желая что-то спросить, но так ни разу и не осмелилась. Резкая перемена настроения мужа сбила ее с толку. Ведь, кажется, только минуту назад он был такой веселый, смеялся, подшучивал над Пэт — и вдруг как отрезало! «Может, я что-то не так сказала? — тревожно подумала Лавиния. — Или это из-за охоты? Он понял, что мне не хочется ехать, и расстроился?..»

— Еще ветчины, ваше сиятельство? — спросила кухарка, протягивая руку к опустевшей тарелке хозяина. Астор, качнув головой, потянул с шеи салфетку.

— Спасибо, Пэт, — сказал он. — Я уже сыт.

— Как прикажете. Кофе как обычно подать, в библиотеку?

— Нет, — подумав, отозвался маркиз, бросая салфетку на стол и поднимаясь. — В спальню подай, я буду у себя… С вашего позволения, дорогая.

Он склонил голову, улыбнулся супруге бесцветной улыбкой и покинул столовую. Лавиния проводила мужа растерянным взглядом. Она решительно не понимала, что происходит. Если бы на заставе было неладно, как тогда, когда его срочно вызвали запиской, он не поехал бы к Д’Освальдо. И не сидел бы здесь потом как ни в чем не бывало, разглагольствуя об охоте. Так в чем же дело?

Шумный вздох Пэт отвлек маркизу от ее беспокойных дум. Качая головой, кухарка принялась убирать грязные тарелки, что-то бормоча себе под нос.

— …и никогда никого не слушает, — долетело до Лавинии. — Велел же доктор беречься, так нет! Ни минуты дома не усидит, а потом головою мается по полночи…

Маркиза Д’Алваро медленно выпрямилась. Ну конечно, снизошло на нее. Голова! Врач ведь предупреждал, что она у его сиятельства болеть будет еще очень долго, запретил утомляться и ездить верхом, а дороги по этой ужасной погоде все замело. Растрясло, верно, по пути домой от соседей, вот контузия и дала о себе знать. Лавиния, преисполнившись сострадания, потянулась к салфетке. «Уложу Алонсо, — решила она, — и загляну к нему. Может, от компресса на лоб полегчает?..»

Однако когда спустя час маркиза Д’Алваро перешагнула порог спальни супруга, его сиятельства она там не нашла. Поставив на умывальную тумбу принесенную с собой миску с водой и травяным льдом, для компресса, Лавиния обвела взглядом комнату. Жарко пылающий камин, столик у одинокого кресла напротив, где остывал в чашечке едва тронутый кофе, аккуратно расправленное покрывало на широкой кровати… Его сиятельство куда-то вышел? Лавиния прислушалась к тихому дому, приподняла кофейник — совсем полный — и в неясной тревоге наморщила брови. Где он? Спустился в библиотеку? Но почему тогда не позвал и ее?

Маркиза понурилась. Вчера библиотека тоже осталась закрытой. А позавчера они вдвоем не провели там и получаса — его сиятельство, вот как сегодня, едва притронулся к кофе, а после, сославшись на усталость, пожелал супруге доброй ночи. Неужели он вновь стал тяготиться ею?.. Лавиния, опустив голову, подошла к окну и прижалась щекой к не задернутой бархатной занавеси. Она любила их вечерний кофе вдвоем: ей нравились эти мирные, тихие минуты, нравилось прислушиваться к гулу огня в камине и негромкому глуховатому голосу из соседнего кресла, нравилось представлять, что всё это по-настоящему. Конечно, Лавиния знала, что муж старается для Алонсо, и правда была благодарна ему за это, но всё же… Тихий вздох вырвался из груди. Ради нее самой никто никогда не старался. А его сиятельство, похоже, понемногу начал уставать от роли примерного мужа, и кто бы стал его осуждать? Он изменился ради семьи, а вот Лавиния осталась такой же — всё той же серой мышкой, разве что прибавившей в талии…

Из коридора раздались знакомые тяжелые шаги. Заныли половицы, громко скрипнули дверные петли — и маркиза Д’Алваро, придя в себя, обернулась.

— Лавиния? — удивился возникший на пороге супруг. Лицо у него было красное, словно от ветра, и мокрое. — Что вы здесь делаете, дорогая? Что-то случилось?