По краю огня (СИ)

— Нет, — пролепетала жена, заливаясь румянцем. — Я… Я п-просто… просто решила, что у вас опять болит г-голова, и п-подумала…

Она шевельнула рукой в сторону умывального столика, и его сиятельство, повернув голову, заметил у медного таза знакомую плошку. Уголки его губ тронула понимающая улыбка.

— Как мило с вашей стороны, — сказал он, входя и протягивая руку за полотенцем. — Но, право же, вам показалось. Я прекрасно себя чувствую.

Лавиния опустила глаза.

— П-просто вы так рано ушли к с-себе, — пробормотала она, — и я п-подумала… П-простите, п-пожалуйста. Я не хотела м-мешать…

Астор, утирая лицо, поверх полотенца взглянул на жену. Вид у нее был сконфуженный и несчастный.

— Вы мне совсем не мешаете, — успокаивающим тоном сказал он. — Оставайтесь, если хотите, я всё равно еще не планировал ложиться, а в библиотеке сегодня камина не разжигали. Я велю принести второе кресло… Правда, боюсь, кофе уже безнадежно остыл.

Он обернулся к двери, рявкнул: «Гарет!» и жестом предложил смешавшейся маркизе занять громоздкое кресло у камина. Лавиния осторожно опустилась на краешек. Это, конечно, была не библиотека, но, в общем-то, какая разница?..

— Можно попросить Пэт сварить еще кофе, — нерешительно проговорила она, бросив взгляд на кофейник. Маркиз тихо вздохнул и покачал головой.

— Моя дорогая, — помолчав, сказал он. — «Попросить» вы можете меня. Или ту же баронессу Д’Освальдо, или сына — когда подрастет… А слугам приказывают. И не ждут по три дня, когда кто-то из них соблаговолит исполнить повеление. Вы — маркиза Д’Алваро! Вы хозяйка этого дома, а не гостья или бедная родственница, которую приютили из жалости, — прислуга должна подчиняться вашему слову, а не снисходить до вас, как вы не понимаете?..

Лавиния испуганно заморгала.

— Я п-понимаю, — пролепетала она. Астор снова вздохнул, теперь уже про себя: жена глядела на него снизу вверх как ребенок, случайно разбивший дорогую вазу и уже заранее смирившийся с тем, что его за это оставят без ужина. Ну что ты с ней будешь делать? «Эдак ведь уйду на фронт — а ее через год к котлам приставят, — безнадежно подумал Астор. — И ведь встанет же, ни слова против не скажет! Что из сына вырастет, на таком-то примере?» Он отвлекся на звук шагов из коридора — в дверях как раз нарисовался денщик.

— Звали, ваше сиятельство?..

— Принеси еще одно кресло, — велел маркиз, даже не взглянув в его сторону. — И забери поднос. Кофе остыл, пусть Пэт сварит новый, на двоих. Да поживее!

— Слушаюсь, ваше сиятельство…

Гарет споро подхватил со столика поднос с кофейным набором и выскользнул из хозяйской спальни. Астор, облокотившись на каминную полку, снова посмотрел на жену.

— Я знаю, у вас доброе сердце, — мягко проговорил он, возвращаясь к прерванному разговору. — И вы привязаны к Пэт, но это не повод сажать ее к себе на шею. Люди такого не ценят, Лавиния. Вашу доброту они очень скоро начнут считать слабостью, а ваше умение прощать — вседозволенностью. И, уж поверьте, любить вас за это сильнее не станут. Прислуге, как и дракону, нужна твердая рука.

— Н-но в-ведь… есть же в-вы…

От волнения она вновь начала заикаться. Астор усмехнулся.

— Я не вечный, моя дорогая. И я старше вас на два десятка лет — даже если не принимать в расчет войну, вы в любом случае меня переживете. Я понимаю, вы никогда не станете швыряться в слуг канделябрами, — тут он улыбнулся, — однако характер всё же проявить стоит. Хоть ради себя самой. Неужели это так трудно?

Лавиния, опустив голову, жалко кивнула.

— Я н-не умею, как в-вы… — прошелестела она. — Даже б-без канделябров…

— Так и не надо, как я, — спокойно ответил маркиз. — Будьте собой. Начните с собой считаться — тогда и все прочие будут считаться с вами. Поверьте, вам это по силам.

Голос у него был ободряющий, почти что ласковый, и Лавиния несмело подняла голову.

— В-вы так думаете?..

— Я знаю, — пожал плечами муж. — В конце концов, не вы ли в ночь штурма впустили в дом крестьянок с детьми и отдали им даже собственную спальню? Управляющий был против, мне говорили, — но вы поступили так, как считали нужным.

— Н-но… вы же сказали — позаботиться…

— А если бы не сказал? — приподнял бровь он. — Вы оставили бы их всех мерзнуть снаружи?

Лавиния, вновь уткнувшись взглядом в подол, покачала головой. Его сиятельство удовлетворенно прищурился, но сказать ничего не успел — вернулся Гарет с креслом.

— Кофе сейчас будет, ваше сиятельство, — сообщил он, придвигая кресло к камину. — Пэт сама принесет.