По краю огня (СИ)

Он опустил глаза. Лгать матери в очередной раз было стыдно, да и история, которую за него придумал всё тот же Бервик, была шита белыми нитками, но не рассказывать же, где он на самом деле провел эту ночь?.. «Сердце у мамы здоровое, — подумал молодой человек, — и ей всего чуть за сорок, но лучше не рисковать».

— А зачем ты достал саквояж? — услышал он. — Нейл! Ты куда-то собираешься? Сейчас?.. Когда отец так болен?..

Молодой человек, собравшись с духом, поднял голову.

— У меня есть для тебя одна новость, мама, — выдавил из себя он, глядя в бледное, растерянное лицо герцогини. — Я уезжаю. Сейчас, с графом Бервиком. И не знаю, когда вернусь.

Вивиан тихо ахнула:

— Как? Куда?!

— В столицу. Его величество хочет видеть меня при дворе.

— Но зачем?!

Нейл отвел глаза.

— Я фантомаг, мама, — глухо сказал он, упершись взглядом в пестрый шейный платок на столе. — И я нужен Геону…

Глава 26

Конец марта в Алваро выдался теплый. Правда, немного дождливый, но это его не портило: снег почти весь сошел, обочины дорог зазеленели первым травяным пухом, на ветках деревьев набухли почки. Птицы, которых не слышно было с самой осени, теперь вновь распевали песни, то и дело порская из-под деревянного навеса террасы — приближалась пора гнездования. Всё вокруг зацвело, зашевелилось, торопясь жить.

Маркизе Д’Алваро тоже некогда было сидеть сложа руки. Ее супруг нисколько не приукрашивал, говоря о нелегком труде помещика, и если всю прошлую весну Лавиния по большей части провела в постели, ожидая дитя, то теперь… Графство Алваро было не очень большим, но забот с ним хватало. А Лавиния была его хозяйкой, и часть этих забот теперь легла и на ее плечи тоже. Малыш Алонсо всё чаще оставался на попечении своей няни — день его матери был расписан буквально с утра до вечера. Скоро должны были зацвести фруктовые деревья, готовилась грянуть посевная, да и господский дом подкинул хлопот — латаная-перелатаная крыша опять прохудилась. Конечно, маркиз Д’Алваро не оставался в стороне, переложив все свои обязанности на неопытную супругу, но Лавиния, даже будучи лишь у него «на подхвате», совсем сбивалась с ног. Муж всюду брал ее с собой: и в поля, и на пашни, и в деревни, он день за днем терпеливо растолковывал Лавинии, как следует вести хозяйство, сидел вместе с ней за расходными книгами, мягко указывал на ошибки, хвалил за усердие — и Лавиния, у которой первое время голова шла кругом, понемногу набиралась опыта. Да, это было непросто. Но она не жаловалась. Та самая «новая жизнь», о которой она когда-то так грезила, всё же настала, и впервые за время своего замужества Лавиния наконец-то почувствовала себя нужной, почувствовала, что от нее что-то зависит, и вместе с ответственностью — за эту землю, за этих людей — к ней пришла любовь. Не к мужу, пусть она его действительно уважала, но к самому югу, еще недавно казавшемуся ей таким бесприютным, к новому дому, который стал ей родным, к новой себе. И Лавиния была счастлива. Даже тогда, когда ей иной раз до самого вечера не удавалось присесть, даже при том, что сына она теперь видела лишь урывками и по большей части спящим…

— Простите меня, дорогая, — сказал ей маркиз, когда в один из последних дней марта они вдвоем сидели в библиотеке за их традиционным вечерним кофе. — Я совсем вас измучил, но весна — пора беспокойная. К июлю станет полегче, обещаю.

Лавиния улыбнулась.

— Это ничего, — отозвалась она. — Я просто еще не совсем привыкла, но мне не в тягость, правда! Я рада, что могу вам помочь. Еще к-кофе?..

Его сиятельство благодарно склонил голову. Дождался, пока супруга наполнит чашечку, бросил туда кусок сахару и задумчиво сощурился. Только сейчас он заметил, что Лавиния в последнее время почти перестала заикаться. Это еще проскальзывало иногда, когда она волновалась, но, похоже, поводов для волнения у ее сиятельства с каждым днем становилось всё меньше. «Или дело в уверенности?» — подумал Астор, исподтишка поглядывая на жену. Она менялась. Она больше не втягивала голову в плечи, словно боясь, что ее ударят, она научилась улыбаться — не робко, словно бы извиняясь за что-то, а вот как сейчас, тепло и спокойно, и вся вдруг как-то похорошела. Поймав себя на последней мысли, маркиз отвел глаза. Теперь, пожалуй, он уже не назвал бы свою супругу «бесцветной», но радоваться тут, увы, было нечему. «Вот кто меня за язык тянул?» — со ставшей уже привычной досадой подумал он, вспомнив своё опрометчивое обещание. Последствия осеннего загула уже сошли на нет, головная боль после контузии напоминала о себе всё реже, здоровье потихоньку возвращалось — а с ним и желания тела, удовлетворить которые была не судьба. Любовницу Астор завести не мог, об этом очень скоро узнало бы всё пограничье, включая саму Лавинию, которая не заслуживала такого оскорбления, — а ближайший бордель был за девяносто миль, в Скиллинге. Не наездишься. Хотя он ездил, куда деваться, хоть раз в пару недель пар спустить, но этого всё равно было мало.