По краю огня (СИ)

«Мэйнард Второй, разумеется, уже знает, — думал глава почтового двора Алмары, возвращаясь в свои покои на исходе дня. — И разведка его тоже не дремлет — полагаю, примерный подсчет сил противника Данзар уже произвел и не спешит отчаиваться… Даже с нашей тысячей магическая поддержка Геона всё еще уступает его собственной. Пусть не с таким отрывом, как в Хелвинде, но тем не менее, — и лучше всех об этом, конечно же, осведомлен Рауль Первый. Он мог попросить у нас две тысячи бойцов вместо одной, и мы бы дали — отчего же не попросил? Не хватило золота? Или ему есть чем сравнять счет, не опираясь на магию?..»

Задумчиво хмурясь, шафи качнул головой. Чутье подсказывало ему, что последнее предположение, скорее всего, верно. И непроницаемая завеса секретности, висящая над Даккарайской пустошью который месяц, это лишь подтверждала: даже почтовый двор Алмары, известный мастерством своих агентов, на этот раз потерпел фиаско. Сколько ни бился ан Махшуд, пытаясь вызнать, что приготовил Данзару Геон в Черной долине, ему это так и не удалось. Четверых соглядатаев раскрыли, спящие ячейки выявили вслед за ними, и пусть всё спустили на тормозах, памятуя о союзе меж Алмарой и Геоном, внедрить новых агентов у шафи не вышло. «Менталист, — досадливо морщась, подумал ан Махшуд. — Воистину, боги благоволят Геону! Столь редкий дар, да еще так вовремя выявленный… И фантомаг в довесок — похоже, если Рауль Первый сумеет распорядиться дарованной ему милостью, он впишет свое имя не только в летописи, но и в историю».

В кольце своей молчаливой охраны шафи пересек внутренний дворик, журчащий фонтанами, и свернул в сторону западной галереи. Здесь было пусто, прохладно и сумрачно — солнце уже закатилось. День вышел долгий, подумал шафи. И, достигнув резных дверей в свои покои, немедленно распахнувшихся перед ним, коротким кивком отпустил сопровождение. Шагнул через порог, потянул с плеч накидку — да, день вышел долгий и хлопотный. Селим Тринадцатый обязал главу своего почтового двора лично проследить за сбором ополчения, и со вчерашнего дня ан Махшуду решительно некогда было даже присесть. Он устал.

— Рашид, — не поворачивая головы, сказал он. — Проверь, что там с баней, и распорядись, чтобы ужин подали через час.

— Да, мой господин, — шарарец, споро подхватив падающую накидку, перебросил ее через локоть и уточнил: — Прислать вам Рами?

Хозяин кивнул. Спину тянуло, и Рами, старый раб-банщик, известный своим мастерством на весь Дворцовый холм, сегодня был шафи определенно необходим. «Жаль, ни один из его учеников так и не дорос до учителя, — подумал Мурад ан Махшуд. — Разве что Гаяр… Но он свободный человек и выбор свой уже сделал. А у Рашида к банному делу нет ни малейшей способности, только костями рисковать понапрасну».

Шафи философски вздохнул про себя — как боец его прислужник был почти легендой, но что на кухне, что в бане ему за тем же Гаяром было не угнаться. «Фаизу повезло с тенью, — подумал шафи. — Впрочем, если он всё же сменит Дворцовый холм на Песчаный замок, Гаяр останется не у дел — и можно будет позвать его к себе. Хоть подсластить пилюлю!» Ан Махшуд поморщился — как всегда бывало, стоило ему вспомнить об ордене Длинной тени, и направился в баню. Она была уже готова, банщик тоже не замедлил явиться, так что вскоре полную горячей воды купель сменил теплый мраморный стол, а Рами, пыхтя, взялся за дело. Его умелые руки разминали каждую мышцу, пальцы безошибочно отыскивали самые крошечные узелки напряжения, и тянущая боль в спине потихоньку сходила на нет. Шафи, расслабившись, прикрыл глаза.

— Что, Рами, — спросил он, — всё благополучно?..

Даже редкие минуты отдыха глава почтового двора не привык тратить на себя. А Рами, благодаря редкому таланту, был желанным гостем в любом уголке Дворцового холма и всегда был в курсе самых последних событий.

— Всё хорошо, мой господин, — с усердием налегая ему на плечи, отозвался раб, и чуткое ухо шафи уловило в его голосе сдерживаемое нетерпение. Очевидно, Рами разжился отменной новостью — и теперь до дрожи в членах желал поделиться ею с хозяином. — Даже очень хорошо… Вчера светлейшая принцесса Ашхен весь день провела в постели — так ей нездоровилось, а нынче утром к ней призвали госпожу Ясмин, и подозрения подтвердились.

Мурад ан Махшуд приоткрыл один глаз. Госпожа Ясмин была самой опытной и уважаемой повитухой гарема, она пользовалась личной благосклонностью светлейшей аль-авалу, и по пустякам из покоев в покои ее не гоняли.

— Подтвердились? — боясь обмануться, переспросил он. — Я правильно тебя понял, Рами?

— Да, мой господин. Теперь осталось дождаться, что взойдет первым — ячмень или пшеница…

Шафи удовлетворенно прищурился. Хвала Четырем, наконец-то! Принцесса ожидает дитя, и если первым взойдет ячмень — будет сын. Примета, конечно, полной гарантии не дает, однако…

— Хорошо бы ячмень, — обронил ан Махшуд. — Где сейчас шахри ан Фарайя, Рами?

— В покоях супруги, мой господин, — доложил тот. — Еще со вчерашнего дня. С тех пор, как принцесса почувствовала себя дурно, он ни на шаг от нее не отходит.

— Хорошо…