По краю

— Что это такое?! — воскликнула Хриса, приподнимаясь в кресле. — И что нам делать?! Бежать на улицу?

Все выжидающе замерли, глядя друг на друга. Но тихий печальный перезвон хрустальных подвесок умолк, и все стихло.

— Кажется, кончилось, — проговорил Лев, наклоняясь за упавшими стаканами.

— Здесь не бывает землетрясений! Никогда не было, — проговорила Хриса растерянно.

Трой и Гвидо обеспокоено переглянулись и сделали движение к дверям.

— Подождите минуту, — негромко сказал Фотий Коррик, не потерявший самообладания. — Сейчас придет сообщение.

И не ошибся. В углу, над бюро чиркнула молния телеграммы, и листок плавно закружился к Тибию Трою. Гвидо нетерпеливо заглянул ему через плечо, и дознаватель протянул листок стражу.

— Часть старого Восточного квартала провалились под землю, — пояснил он остальным, — река затопила провал.

— В этот раз еще дешево отделались! — от души, с облегчением произнесла Хриса.

— Что это означает, дорогая? — вопросительно поднял брови Ипатий.

— Ах, неужели ты забыл, что каждый раз в день моего бракосочетания происходит катастрофа! Я беспокоилась, что если опять рухнет мост через реку, город примет закон, запрещающий мне выходить замуж! Прежний градоначальник (подумайте, каков хам!) прямо так мне и заявил.

Глава 27

(Во время свадебного банкета.)

— Какой сегодня запоминающийся день! — выдохнула Аполлинария, падая в мягкие кресла. — Давно столько не танцевала! Но я так беспокоилась утром! А ты, дорогая, держалась великолепно.

— О чем ты говоришь? — Хриса вставила сигарету в длинный черный мундштук и прикурила.

— Ну, как же! Лев явился в последнюю минуту. Кое-кто уже начал злорадно шептаться, а ты не подала виду, что тревожишься!

— А я не тревожилась, — ответила Хриса. — Мало ли какие дела задерживают мужчину!

И неожиданно обернулась к Юстине.

— Милочка, вы уже объяснили с ним?

Юстина полулежала в кресле, подставив под ноги скамеечку. Она попыталась придать лицу невинное выражение.

— О чем ты говоришь?! — повторила она за Хрисой.

— Вам стоит поторопиться, — продолжила Хриса, не обратив ни малейшего внимания на недоумение Юсины. — Ты заметила, что он не прикоснулся ни к еде, ни к питью. Боится, что его отравят. И правильно делает! Он свое дело сделал и Ратуше больше не нужен. Честно сказать, я сперва удивилась, что он остался на свадьбу, а потом поняла: между вами еще ничего не решено.

Юстина села в кресле и обернулась к Полли:

— А ты разговаривала с ним?

— Разговаривала? — Аполлинария грустно покачала головой. — Поначалу хотела, а потом представила, как подойду к нему, что буду говорить, и что он ответит. Нет, Юстина. Все кануло в прошлое! Я уже не та двадцатилетняя девчонка, с которой он танцевал...

— Ты слишком болезненно относишься к возрасту, дорогуша! — заметила ей Хриса. — Если следовать твоей логике, то мне пришлось бы запереться дома и никого не видеть.

— Дело не только в прошедших годах, — возразила Аполлинария, — он сделал свой выбор, я тоже его сделала. Жить с человеком это не то же самое, что танцевать на балу. Сначала на меня нахлынули воспоминания, но теперь, поразмыслив и остыв, я не хочу ворошить прошлое. И встречаться нам не надо, — она поколебалась и добавила:

— Я тоже думаю, что Ипатий тут из-за тебя, Юстина.

Юстина быстро поднялась на ноги и отошла к столику с напитками.

— Что же прикажете мне делать в таком случае? — спросила она.

— Уж никак не рассиживаться с замужними тетками в дамской комнате! — заявила Хриса. — Иди найди его!

— Но он ничего мне говорил, — и графин звякнул о край стакана в руках Юстины.

— Разумеется! Когда бы он успел?! С его стороны было бы непорядочно делать предложение, пока все эта неприятная ситуация с Порфирием не проясниться. А сразу после — свадьба. Дай ему шанс!

— Юстина, послушай меня, — вмешалась Полли горячо. — Он сегодня уедет, и ты будешь жалеть всю жизнь, если не объяснишься! Бывают непоправимые ошибки! Много ли ты знаешь пар, которые могут сливать свою магию воедино?!

— Иди, иди, девочка, и будь счастлива!

— Идите скорее сюда! — позвал Трой, отодвинув штору от окна. Тон его был таков, что Фотий и Зевий торопливо поднялись из кресел, отставив стаканы. Перед окнами Зала Общественных Собраний кипело море людей и экипажей.

— Толчея такая, что ничего не разобрать! — пожаловался Зевий.

— Вон, на той стороне, — указал Трой.

Там стоял неприметный экипаж, и возле него собралась небольшая группа, а рядом прохаживался, немного косолапя, Геврасий Врига. К экипажу, взявшись за руки, почти бежали через улицу Ипатий и Юстина. Юстине открыли дверцу, и она первой нырнула внутрь. Ипатий еще задержался, коротко прощаясь с товарищами. Напоследок он поднял голову, разглядел в окне отца и махнул ему рукой прощальным жестом.

— Он ее увозит! Остановите их! — опомнился Зевий. — Задержите! Юстина! Юстина! Девочка моя!

Он схватился за раму, пытаясь ее открыть, но окно, как назло, заело. Экипаж внизу тронулся. Геврасий оглушительно свистнул и на ходу запрыгнул на пустое багажное место.

— Юстина! — горько выдохнул Зевий.

— Будет тебе, Зевий! — и Фотий отошел вглубь комнаты, пряча усмешку.