По кругу (СИ)

Они встречались всегда на одном и том же месте - возле старых, скрипучих качелей, которые стали таким себе яблоком раздора. Ни Люси, ни Нацу - позднее она случайно узнала его имя - в голову и мысли не приходили о примирении, а та самая первая стычка в восьмилетнем возрасте казалась им самым жестоким оскорблением. У каждого была своя причина так считать: Нацу думал, что Люси несправедливо запрещала ему приходить на детскую площадку, а та, в ответ, всё ещё пыталась доказать, что лишь она имеет право туда ходить. И оба были упрямее любого барана.

В десять лет это был уже необратимый процесс вражды. Два года постоянных стычек, драк и ругательств отразились сразу на обоих детях: Нацу стал намного раздражительней и вспыльчивей, а Люси забросила учёбу и постоянно ругалась с матерью из-за этого. Лейла считала, что десятилетнему ребёнку нельзя себя так вести, а девочке было попросту всё равно.

Она не хотела и не желала сдаваться.

Однажды Нацу пришёл сам на себя не похожий. Они встречались только раз в месяц, чтобы залечить старые следы от драки и выйти на бой с новыми силами, но мальчишка - Люси ясно видела это с заранее занятым местом на качелях - шёл к ней медленно, прихрамывая на одну ногу. Его лицо было разукрашено не хуже детских рисунков, только совсем не красками.

Впервые девочке подумалось, что у него могут быть проблемы из-за неё. И это "впервые" не прошло бесследно. Люси разозлилась на саму себя, свела брови к переносице и, вскочив, упёрлась руками в боки, словно жена, поджидающая загулявшего мужа.

- Ты чего пришёл, дурак? - гневно спросила она, тряхнув светловолосой головой. Небрежный хвостик хлестанул по спине.

- Сама ты дура, - слабо огрызнулся Нацу в ответ. А потом добавил: - Надо мне, вот и пришёл.

- Иди домой. Тебе и так уже сильно досталось, придурок. Мама и так постоянно кричит, что вечно прихожу с синяками, а если узнает, что тебя до полусмерти довела, так вообще папе расскажет.

Нацу фыркнул.

- Как будто у меня не так же.

Они замолчали, глядя в разные стороны. Люси подумала, что всё-таки нехорошо будет, если мама узнает о таком состоянии Нацу, а если они снова подерутся, то будет только хуже. Папу она боялась, он всегда казался ей страшным, особенно в те моменты, когда смотрел на неё своими светло-карими глазами и говорил спокойным, но холодным голосом. Поэтому нельзя было его злить.

Решение пришло моментально. Всё равно же у них с Нацу не было никакой договорённости насчёт того, чтобы они приходили именно восемнадцатого числа каждого месяца и дрались за старые качели.

Люси развернулась и побрела домой, упорно игнорирую непонимающий взгляд мальчишки в спину и его оклики.

А дома её ждал скандал. Отец впервые за столько лет пришёл пьяный в стельку, полуголый и безумно злой. Джудо кричал о том, что ему осточертел этот дома и эти стены, размахивал мускулистым руками в воздухе, шатался и брюзжал слюной. Когда девочка вошла в дом, он сильно ударил её по щеке, от чего малышка больно ударилась головой о стену. Лейла бросилась защищать свою дочь, и тоже попала под удар. Перевёрнутый табурет, так не вовремя сбитый отцом Люси, стал жёсткой подушкой для головы её матери. Послышался хруст. Девочка, хватаясь за больную голову и стараясь не заплакать от страха и ужаса, не сразу поняла, почему отец так неожиданно замер и почему мать не поднимается, чтобы накричать на него.

А когда тот сбежал, она ещё долго сидела возле остывающего тела Лейлы, пустым взглядом глядя в дверной проём.

Кажется, именно тогда девочка впервые поняла, что мир не так прост, каким кажется, а жизнь - это не игрушка и не вечный спор, а нечто более жестокое.

***

После трёх лет, проведённых в детдоме, Люси стойко выработала для себя одно правило: никогда не спорь. Дети в этом месте были изуродованными морально чудовищами, которым лишь дай новую игрушку - разорвут. Девочка, которая уже стала подростком, была единогласно избрана этой самой игрушкой, и сколько бы она не пыталась оспорить это решение, ничего не выходило. Каждое её слово затыкали кляпом, каждое движение заглушали ударом босых ног, а каждый испуганный взгляд - большим синяком. Из ухоженной маленькой красавицы она превратилась в костлявый призрак, бесцельно блуждающий по коридорам детдома. Стоило зажить побоям, как появлялись новые, оставляя на молодом теле неизгладимые следы. Работники детдома спускали хулиганам всё с рук, безразлично и блекло выполняя свою ежедневные обязанности.

Сидя в своей грязной, маленькой комнатке Люси вспоминала отца, который даже не удосужился прийти на похороны жены, устроенные им же. Она хорошо помнила тот день: светило яркое летнее солнце, дул тёплый ветер, и она была единственным зрителем того, как гроб с её матерью навсегда помещали в землю. Позднее из новостей девочка узнала, что Джудо отмазался от суда, переведя все стрелки на слишком скользкий пол в их доме и несчастный случай.

Все всегда верили тому, что им говорят люди с безупречной репутацией. Особенно под влиянием денег.