По лесным тропинкам

Что разглядывала сестра в шкатулке, Варюша не видела. Она выскочила из засады и стала у Марфуши допытываться, кто ее волшебному рукоделию научил? Марфуша по доброте своей рассказала, как она в лесу с Сучконосом разговаривала. Не сказала лишь, как на бабочке летала — подумала: «Все равно Варюша не поверит, да еще на смех поднимет». А Варюша опять пристает: покажи да покажи, где этот старик Сучконос живет.

Марфуша не могла отказать сестре и повела ее в лес на то место. Она издали показала тот пень, с которым разговаривала. Варюша, не разглядев никакого старика, прибежала к пню и давай хохотать, а потом и говорит:

— Если ты лесовик, то научи меня рукоделию!

Пень стоит, как стоял, и слова не вымолвит. Его глаза-светляки уже не светятся, и дырка, на рот похожая, пропала. Озлилась Варюша, закричала на сестру, подбежала к пню, как пнет его каблуком. Раскололся пень на две половины, а из него черная змея выползла и зашипела:

— Нет в тебе добра и ума не хватает. Уходи, коль сможешь, да поторапливайся!

Вдруг деревья зашумели, перед Варюшей елка рухнула. Небо потемнело, кусты стеной сомкнулись — тропки не видать. Испугалась Варюша, сестру кличет. Взялись сестры за руки, и чащоба расступилась.

Пришли они домой, Варюша на сестру обижается, говорит:

— С нечистой силой подружилась, и я с тобой знаться не хочу.

Заплакала Марфуша, жалко ей с сестрой дружбу терять. Не испугалась она темной ночи, бросилась в лес. Идет Марфуша, путь ей светлячки освещают, ночные птицы дорогу показывают. Пришла она к тому пню, а он целый стоит, глаза-светляки добрым блеском светятся, лишь большая трещина сбоку видна. Говорит ей Сучконос:

— Ой Марфуша, Марфуша! Зачем ты сестру привела? Поломала она мне старые ребра. Ну, да я сам виноват, не предупредил тебя, чтобы не говорила сестре о нашей встрече.

— Я, дедушка, еще больше перед сестрой виновата. Она теперь крепко на меня сердита.

— Какая ты, девица, доверчивая: поверила, что я — старый трухлявый пень — тебе наговорил. Видеть красоту и уметь в своем ремесле ее применять ты сама научилась, а я только немножко помог тебе в свои силы поверить. Иголка та простая сосновая дана тебе для того, чтобы ты в себя пуще верила. Вот и делай, как говорят старые мудрецы: глаза боятся, а руки делают. Кто трудиться любит, тем волшебница природа помогает. Варюша твоя ленилась и не научилась ничему, поэтому помочь твоей сестре я не в силах.

Тут глаза-светляки у Сучконоса спрятались под бровями, он будто всхлипнул и… рассыпался.

Как Ерему звери учили

В одной деревеньке жил невысокого роста мужичок, Еремушкой непутевым его звали. За многое он брался, да никакого дела до конца не доводил: начнет кадушку мастерить — такую сделает, что воды в нее не нальешь — вся в щелях; лошаденку подковать соберется, так на одну ногу подковы не найдет. В избе у него скамейка о трех ногах, из печки кирпичи вываливаются, на лестнице трех ступенек не хватает.

А Ерема заляжет с полудня и проспит до вечера.

Как-то попросила жена Ерему:

— Сплети-ка, Еремушка, корзинку, старая давно прохудилась.

Собрался хозяин корзину плести, а сесть некуда — перед домом скамейки нет. Принялся доску строгать, опять вспомнил: весло для лодки собирался сделать. Принялся мастерить весло. Про корзину так и забыл. Вроде и от дела не бегал Ерема, но и дело не делал.

Однажды поутру проснулся Ерема и видит: все его недоделанные вещи пропали, даже печки нет, в потолке, где трубе быть положено, дыра. Вышел Еремушка во двор, жену кличет, а ее и след простыл. Сел он на землю и задумался. Как дальше жить?

«Пойду куда глаза глядят, авось жену найду».

Долго шел Ерема по лугам, по лесам, вышел на опушку леса, утомился, лег на травку и уснул. Проснулся — солнце уже полдень показывает.

Вдруг слышит, над самым ухом жужжит кто-то и тоненьким голоском попискивает:

— Ты, Еремушка, нас не трогай, мы тебя тоже не ужалим.

Оглянулся Ерема: видит, осы над ним кружат.

— Вот диковина! Сколько живу, не слыхивал, чтобы осы по-человечески разговаривали.

— С тобой, Ерема, все звери и козявки по-человечески говорить будут и уму-разуму научат.

— Ишь ты, выискалась! Чему тебе, осе, меня учить?

— А мы, осы, научили вас, людей, бумагу делать. Погляди на мое гнездо, оно из бумаги. Я летаю все лето, отколупываю от сухих деревьев щепочки, из них пряду бумажные ниточки, а из нитей склеиваю гнездо.

Посмотрел Ерема, висит над ним большой серый шар, потрогал: «Верно, на бумагу похож!»

— Пойдешь дальше, — продолжала оса, — там тебе другие свое уменье покажут.

Пошел Ерема к речке, смотрит: никого там нет, а реку большая плотина перегородила, и пруд перед ней образовался. У плотины большой бобрище возится. Посмотрел он на Ерему и спрашивает:

— Зачем пожаловал, Еремей Иванович?

— Гляжу, плотина хороша, только не пойму, на что она тебе?

— Как на что? — возмутился бобрище. — Речка-то совсем мелка стала, вот мы, бобры, и запрудили ее. Теперь можно от врагов под водой скрыться.

В конце плотины возвышался большой холм.

— А там что у тебя за шалаш? — полюбопытствовал Ерема.