По лезвию денег

Видя, как жена, закончив с одним делом, тут же начала хлопотать на кухне, я почувствовал себя лишним и захотел хоть чем-то помочь:

— Может, Юле лучше в свою комнату? Я перенесу.

— Успеем, пусть отдохнет. Скоро лекарство принимать.

«Что говорят врачи?» — хотел спросить я, но обсуждать состоянии дочери в ее присутствии было неловко. Меня также подмывало поговорить с Юлей о том вечере в ночном клубе, когда произошло несчастье. Но как она будет отвечать? Глазами? Воспоминания ее растревожат, а ей нужен покой.

Я поймал на себе пристальный взгляд дочери. Страдающее выражение, с которым она появилась на пороге, сменилось осуждением. Она смотрела на меня так, словно пыталась высказать претензию. Я в недоумении поднес руку к груди: в чем дело?

Юля показала рукой в сторону стола. Там лежал планшетник. Я протянул его ей с улыбкой:

— Хочешь зайти в интернет? Ну, конечно. Подружки, то-се.

Она взяла устройство, но продолжала недобро коситься на меня. Я отошел, не находя себе места, наткнулся на упаковку, чертыхнулся и решил: пойду собирать стеллаж — это мужская работа.

В этот момент мой телефон пискнул. Я посмотрел на дисплей — пришло сообщение. От Юли! Ну, конечно, как я сразу не догадался. Дочь не в силах говорить, зато может набрать и отправить текст. Так мы сможем общаться.

— Ты хочешь поговорить? Прекрасно.

Я оседлал стул напротив дочери и прочел ее послание. «В больнице медсестры шептались о тебе».

— Обо мне?

Юля пробежала пальцами по планшету. «Я поняла, что ты заразился неприличной болезнью».

Я был обескуражен: а как же врачебная тайна?

«Болезнь, полученная половым путем», — написала дочь.

Ну вот и открылось. А я, наивный, планировал рассказать семье о своей проблеме после рождения малыша. Не вышло. Катю ждет новый удар. Я молчал, не зная, как поступить.

Юля не унималась. Сообщения сыпались одно за другим:

«Это правда? У тебя венерическая болезнь?»

«А как же мама?»

«Молчишь, значит, правда. Ты изменял ей с зараженными проститутками».

«Как ты мог?»

Черт, как же объяснить. Я старался подобрать нужные слова:

— Это не так. Не совсем так… Понимаешь…

К нам подошла Катя, держа в одной руке ложку, а в другой пузырек с микстурой. Она отсчитала капли, протянула ложку ко рту Юли:

— Пора принять лекарство.

Увидев горечь и осуждение в глазах дочери, жена в недоумении повернулась ко мне:

— О чем вы тут?

Ее взгляд упал на планшетник, она заметила переписку, наклонилась:

— Что? Венерическая болезнь? — большие черные глаза со страхом смотрели на меня.

Я открыл было рот, но не решился сказать правду.

— Это шутка? Скажи, что это неправда, — в ее глазах затеплилась надежда.

Я потупил взор. Ложка в ее руке дрогнула, лекарство вылилось на пол.

Катя отшвырнула ложку и сорвалась:

— Ответь наконец! Ты почему молчишь?

— Катя, — я потянулся к ней, опасаясь, что она грохнется в обморок.

— Не трогай меня! — Жена отступила и оперлась рукой о стол. Ее грудь вздымалась от частого прерывистого дыхания. — Серов, это подло. Не мог прожить без проституток? Пузатая женщина тебе не нравится. Я мучаюсь, вынашиваю нашего ребенка, а ты по проституткам. Ты понимаешь, какому риску ты подверг меня и малыша?

— Катя… — Я проглотил все слова, не зная, как оправдаться. Чувствовал лишь одно: сказать правду, значит добить ее.

Жена села на диван рядом с дочерью, обхватила живот руками, словно защищая младенца. Ее материнский инстинкт требовал ясности:

— Когда это случилось? Меня проверяли в начале беременности, но с тех пор… Почему ты молчал?

Два самых родных мне человека с презрением смотрели на меня. Что я мог им сказать? Что не связывался с проститутками? Что они ошибаются насчет венерической болезни? Но правда была гораздо хуже.

Зазвонил Катин телефон. Она безвольно ткнула пальцем в трубку. Громкий радостный голос Натальи Громовой стал слышен всем.

— Привет, Катя. Ты как? — На ответ Наталья не рассчитывала, ее распирала новость: — Моего Сашку завтра будут показывать по телевизору. Представляешь? Он будет брать преступника в прямом эфире. Специальная операция, секретная. Я в шоке! Обязательно посмотрите. Он мне сообщит точное время, и я вам перезвоню. Ты же всегда дома?

— Да.

— Ну пока, потом поболтаем, мне еще надо другим сообщить.

Жена опустила телефон, пробормотала:

— У всех нормальные дружные семьи, а у нас… Какая же ты скотина.

Я уже пришел в себя и попытался сгладить ситуацию:

— Катя, я виноват, но я могу объяснить.

— Уйди, — устало выдохнула она и посмотрела на пузырек: — Юле надо дать лекарство.

Я принес чистую ложку, она попробовал отсчитать капли, но ее руки дрожали. Я попытался помочь.

— Да уйди ты наконец! Сгинь! Не хочу тебя видеть.

Я взял упаковку со стеллажом, направился к лестнице. В спину мне ударили слова приговора:

— Уйди совсем. И не возвращайся, пока не вылечишься.

Грудь сжало щемящей тоской, так плохо я себя никогда не чувствовал. Присел на ступени, приказал организму дышать: раз-два, вдох-выдох, раз-два, вдох-выдох. Мрак над моей жизнью сгущался. Обнадеживало лишь то, что мне оставили шанс на возвращение. Призрачный — пока не вылечишься.

17