По лезвию денег

— Это я тебя должен спросить. Почему вы не использовали блокаут?

— У терминалов нет камер, — оправдывался Лис.

— Зато они есть у банкоматов, которые стоят рядом, а в торговых центрах видеонаблюдение вообще повсеместно. Какого черта Апостолы туда полезли?

— Мы использовали обнальные терминалы, которые вы сами указали. Я не виноват, что они стоят в торговых центрах.

— А блокаут для чего? Почему не включали?

— Апостолов двое, а блокаут один.

— Так сделай второй, а не пьянствуй! — потребовал я.

— Мы только сели.

— Ты уже лежал, — напомнил я.

— Что, и отдохнуть нельзя. Ребята бегают, как заведенные, я тоже. Вот, уже все сбыли. — Лис продемонстрировал барсетку с деньгами, посчитал это убедительным аргументом и кивнул на бутылки: — Ну, и решили чуть-чуть отметить.

— Ладно, проехали. Сейчас надо думать, что делать дальше.

— Ну, засветился Пашка, — беспечно пожал плечами Лис. — Так его еще надо найти.

— Найдут, не сомневайся.

— Каким же образом?

— Помимо камер есть полицейские, которые хотят выслужиться. А Носковы уже зафиксированы в их базе данных. Достаточно сравнить фотки, и вот вам Павел Носков.

— Блин, я и забыл. — Лис потянулся к телефону. — Я скажу Апостолам, чтобы на время уехали, затаились.

— Это не решение проблемы, а затягивание. Будем действовать по-другому.

— Вы уже что-то придумали? Так чего молчите?

Я посмотрел ему в глаза и подмигнул:

— Мы подставим братьев. Пусть полиция подавится.

Лис отшатнулся. На его лице закипало возмущение. Он поднимался с дивана и степень его негодования возрастала пропорционально увеличивающемуся росту. Чувства, отражавшиеся на его лице, можно было описать, как сводки землетрясения: пятибалльное, шестибалльное, семибалльное…

— Они мои кореша. Я с ними с детства, сколько себя помню: всю школу и потом. Между нами такое было, я их не сдам.

— Поверь, это лучший выход.

— Сдать Апостолов? Ни за что!

— Сначала подумай: кто они тебе, кореша или друзья? Кореша для того и существуют, чтобы их сдавать.

— Друзья! У меня других нет, Док. — Теперь на лице Федора царила растерянность.

— А друзей не сдают?

— Конечно.

Я помолчал, ответ мне понравился. Со стороны Лис кажется разгильдяем, но в нем есть правильный стержень.

— Тогда поступим так, — решил я и рассказал о своем плане.

Лис выслушал и с сомнением потер подбородок:

— На словах гладко, а как получится на деле.

16

Бесполезные чердаки в современных домах исчезли напрочь, их место заняли практичные мансарды. На третьем этаже в нашем таунхаузе стены возвышались лишь на метр от пола, далее шла наклонная крыша, поддерживаемая деревянными балками. В целях экономии мансардный этаж нам достался без отделки, я сам планировал обшить его досками. И сегодня убедился, насколько предусмотрительным было это решение.

Я прикрутил последний отрезок доски к вертикальной стенке в углу. Доска закрыла пустую треугольную нишу между полом и крышей. Там я оборудовал тайник. Снаружи — ничем не примечательная стена, но, если вывинтить саморезы — внутри можно спрятать большой чемодан или несколько сумок с деньгами. Я не шучу, таков мой план. Для верности загорожу тайник стеллажом из «Икеи» — и никто не догадается.

Вы думаете, что я спятил. Нет, это не блажь параноика, а предусмотрительность обреченного человека, ступившего на скользкую дорожку. Пока у меня есть силы, я должен заработать столько денег, чтобы Катя могла погасить кредиты, обеспечить себя, дочь и нашего будущего ребенка по крайней мере до его совершеннолетия. Хранить деньги банке — порождать ненужные вопросы. А здесь они будут в безопасности и всегда под рукой. Кате пока о тайнике знать не обязательно, предупрежу ее, когда свалюсь от неминуемой болезни.

Снизу послышался звук открывающейся двери. Катя вернулась. По звуку шагов я догадался, что она не одна.

Спустившись, я увидел нашу дочь Юлю. Катя поддерживала ее за руку и вела, словно заново учила ходить. Смотреть на Юлю было невыносимо больно. Еще труднее было прятать эмоции на лице. Неделю назад наша дочь была красавицей, выхаживающей по подиуму, а сейчас она сгорбилась, ее шея была перебинтована, и каждый шаг отдавался болью на ее бледном лице.

Заметив меня, жена попросила:

— Помоги. Я думала ты на работе.

— Отпросился. На мансарде надо доделать.

— Да не стой ты. А это что? — жена наткнулась на упаковку из «Икеи».

— Стеллаж купил.

— О какой ерунде ты думаешь. Убери.

Я торопливо сдвинул коробку к стене и ринулся на помощь, но Катя меня остановила:

— Отойди, от тебя толку… У меня продукты в машине, лучше их забери. Купила по пути в больницу.

Я перенес пакеты на кухню. Катя помогла дочери лечь на диван в гостиной. Я не знал, что сказать, с болью в сердце поглядывал на Юлю и задал дурацкий вопрос:

— Тебя выписали?

— Не приставай, ей нельзя говорить, — осекла меня жена и сама объяснила, прикрепляя на холодильник инструкцию врача: — Теперь Юля будет дома, нам разрешили. Лекарства принимать по расписанию, а питание внутривенно или в виде пюре.

— Внутривенно? — насторожился я.

— Раз в день будет приезжать медсестра, я договорилась.