По линии взлёта

Я попятилась назад, уперлась в диван, плюхнулась на него, уперев локти в колени. Обхватываю лоб ледяными руками, чувствуя, как голова тяжелеет.

– Тебя это беспокоит? – Уля указывает на валяющиеся крошечные тряпки.

И да, и нет. Здесь не хватает еще одного предмета – большого мужского тела.

– Давай, – вздыхаю я со стоном, – скажи мне, что это часть моей работы. Скажи, что я должна раздеваться быстрее, чем этого захочет режиссёр.

– Кхе-кхе, – девушка прочистила горло, опускаясь на диван возле меня, – с чего бы мне это говорить?

Поворачиваю голову, чтобы наградить её удивленным взглядом.

– Разве Гай не за этим тебя отправил?

– Нет. – Ульяна подтверждает свои слова вздёрнутыми бровями. – Он просто сказал, чтобы я сходила и посмотрела, готова ли ты. Ну и, ты готова?

Я не отвечаю на её вопрос, решив, что он риторический. Уля и так может видеть, в каком я состоянии. Зуб на зуб не попадает, а глаза то и дело возвращаются к куче на полу.

– Я давно должна была себя к этому подготовить, – выдыхаю, принимая неизбежное. – Это, вроде как, часть моей работы, так ведь?

– Откуда мне знать? – Она удивленно приподнимает уголок губы.

– Разве ты не видела, как работают другие?

– Только Биго. – Недоверчиво сдвигаю брови. Уля усмехается. – Это моя первая работа. – Она закусывает нижнюю губу, пожевывает её перед тем, как продолжить: – Не думала, что когда-нибудь окажусь в развлекательной сфере.

– А где ты должна была быть? – Отвлекаюсь от паники, заинтересовавшись.

Девушка задумчиво разглядывает гримёрную, словно прикидывает, стоит ли рассказывать мне.

– Моя семья… м-м-м… – Она ударяется спиной о мягкую спинку диванчика. – Скажем так… э-э-э… не среднестатистическая.

Морщусь, не понимая, что Уля хочет сказать. Не среднестатистическая?

– В хорошем смысле? – осторожно интересуюсь, боясь, услышать отрицательный ответ.

Ульяна хмыкает, затем смеётся, хотя нет никакого повода для веселья.

– Тирания может быть разной. – Она цокает, словно что-то застряло между зубами. – Жёсткий порядок, правила, вера в привилегии… Знаешь, – её голос едва заметно изменился, словно добавилась крупинка волнения, – иногда это бывает страшнее, чем прямое насилие. – Она ловит мой испуганный взгляд. – Нет, нет! Меня никто не насиловал, не бил и не унижал! Наоборот, меня воспитывали, постоянно повторяя, что я выше многих… почти всех. – Она подняла руку вверх, затем продекламировала: – Да здравствует господство!

Уля снова горько рассмеялась. Я все ещё ничего не понимала. В голове забурлила каша.

– Ты, – с опаской начинаю я, – поэтому решила работать с Гаем? Чтобы стать свободной?

– Вроде того, – кивает она.

– Получается? – Невольно смотрю на лифчик. Надеюсь, что с лёгкостью раздеться перед толпой не считается свободой. Иначе я уже проиграла этот бой.

– Посмотри на меня. – Ульяна скорчила такую смешную рожицу, что я глупо хихикнула. Я давно уже заметила, как она одевается, но пришла к выводу, что это её стиль.

Девушка встает, затем кружится вокруг себя, чтобы я могла полностью разглядеть её наряд. Я бы назвала его милым. Белая кружевная блузка. Светло-розовая юбка до колен. Такого же цвета мягкие балетки.

– Каждый вправе носить то, что ему нравится.

– Ага, – соглашается, – только вот, мне не нравится.

– Но… – быстро хлопаю ресницами.

– Я бы лучше надела джинсы и майку.

– Так почему не надела? – Хмурюсь, получаю в ответ смешок.

– Я привыкла носить это, – она оттягивает в сторону кружево на воротнике. – Этому меня научили. – Уля поднимает глаза к потолку, начинает загибать пальцы, перечисляя: – Женственность, мягкость, достоинство, гордость, неравенство… – Она приподняла палец к губам. – Кажется, я что-то забыла. – Взмах руки. – Не суть.

Девушка плюхается обратно на диван с грацией морского котика. Она довольно смеётся этому.

– Я хочу надеть что-то другое, но не знаю, как это сделать. Может, я просто трушу. Я пытаюсь выбраться на свободу, но в то же время не закрываю дверь в своей клетке, чтобы была возможность вернуться. К тебе это, конечно, не относится. Просто если ты не такая трусиха, как я. Если чувствуешь в себе силы, если есть хоть какая-то надежда, что ты справишься, то скажи спасибо, что съемки не голышом, надевай эти вставки и пошли в павильон.

И я её послушала. Не могу сказать точно по какой причине. Она права, её ситуация ничем не напоминает мою. Вот только… вопрос свободы и собственной силы… что-то в этом есть.

Уля словно бросила мне вызов, рассказав о своей слабости. Видимо, планка, за которую она цепляется, не приносит ей счастья, но она не знает, как отпустить её. А я сделала это, и уже давно. Сейчас мне нужно сделать ещё один шаг в пропасть. Хотя какая разница, да? Одним больше, одним меньше.

Стыдно даже самой себе признаться, что поцелуй Гая стал для меня неким откровением. Никаких объятий, участвовали только губы. Но даже секс с Никитой не был настолько возбуждающим, как эти несколько мгновений. Что если я позволю себе расслабиться, пустить все на самотёк? Куда меня это занесёт?