По любви

– Ну… Вы все-таки поторопитесь. Все ж домой хотят. Дел перед Новым годом столько, что мама дорогая. А на улице настоящий Армагеддон! Вы видели? Даже в аэропорту рейсы отменили. Не знаете, Виктор Ренатыч не сегодня возвращается?

– Самойлов? Без понятия. А что?

– Да у меня слетели пароли, а доступ к ним есть только у него.

– Уточни в отделе кадров.

– Ага. Но не сегодня, – смеется Алла. – Вам это платье очень идет, Нина Васильевна. Вы сегодня вообще красавица.

– Спасибо.

Искусству принимать комплименты я училась у психолога. Еще несколько лет назад в ответ на похвалу я бы страшно смутилась и стала невнятно блеять: «Да бросьте, да все как обычно…». Спасибо маме, в терапию я пришла с самооценкой ниже плинтуса. Спасибо психологу, ушла я от него гораздо более уверенной в себе. Да, не сказать, что мои проблемы и мои комплексы пропали вовсе. Но за несколько лет самоанализа я, по крайней мере, поняла, что мной движет, какие установки мешают мне быть счастливой, и как с этим дерьмом бороться.

Без Ставроса праздник выходит странным. Я, конечно, держу лицо. Вновь и вновь рассказываю, что мой муж сейчас вместе с дочерью, а я вот, за двоих.

– Тогда и пей за двоих! Чего уж! – смеется Азаров, сунув мне в руки два стаканчика сразу. Я улыбаюсь, хотя и крепко переживаю о том, как там Николоу. Знаю, это глупо. Он взрослый самостоятельный мужик. Он знает, что делать. И то, что мы женаты, ничего не меняет. Потому что это всего лишь фиктивный брак. Проблемы Николоу с дочерью меня даже по касательной не должны трогать. Но я почему-то не могу в них не погружаться. Я все время думаю про эту девочку. Про то, что ей плохо и страшно. И что рядом с ней в такие моменты нет мамы. Я жалею ее всей душой, всем сердцем, хотя видела Вику всего несколько раз. Она нечастый гость в отцовском офисе, а больше нам негде было встретиться. Темноволосая, крепенькая (не в отца), кареглазая… В день нашей последней встречи на ней было светлое платье, все сплошь в пятнах от подтаявшего мороженого.

Есть ли у меня шанс с ней подружиться? Насколько мне этот шанс нужен? Ведь не только она ко мне привязаться может. Но и я к ней всей душой прикипеть. В последние годы материнский инстинкт встал передо мной в полный рост.

Пока народ сметает закуски со стола, отхожу в сторонку.

– Ты видела? Она ничего не пила. Говорю ж – беременная.

– Ну не знаю…

– Да сама посуди, что еще заставило бы Николоу на ней жениться?

– Ой, девочки! Злые вы. А Ниночка симпатичная, умная…

– Как будто у нас тут посимпатичнее нет! Он вообще другой типаж предпочитает. Вы что, его баб не видели?

– Так те бабы только для потрахушек годятся. На таких не женятся, тебе ли не знать?

– А на таких, как Зайка, значит, женятся? Что ж она до сих пор замужем не была, а? Говорю вам, залетела она от нашего грека. Туда-сюда, и уйдет в декрет.

– И что тогда будет? Я уже с Ниной как-то сработалась. Не дай бог на ее место возьмут какую-то мымру!

– А мне кажется, Ставрос ее никуда не отпустит. Он только вокруг нее и бегает. Нина Васильевна то, Нина Васильевна это… Как мы не замечали, что они вместе?! Это же очевидно.

– Интересно, он ее и в постели зовет по имени отчеству?

Вопросу Светы из отдела маркетинга вторит смех собравшихся. Даже Ирочки, что меня защищала.

– Как представлю! Нина Васильевна, не соизволите ли вы часом совокупиться?

Я тоже улыбаюсь. Да, где-то горько. Но ведь ничего нового я не узнала. Ни о себе, ни о женском племени в целом.

– Нет, все немного не так… Света, кажется? – интересуюсь, показываясь из своей нычки. Дамы испуганно замирают. Собственно, такого эффекта я и ждала, затевая эту совершенно детскую выходку: – Знаете ли, Ставрос не из тех мужчин, которые спрашивают. Он просто берет и делает. Чего его душенька пожелает.

Выдав свою речь, отхожу. Беру стаканчик и, чтобы снять с себя все подозрения сразу, осушаю тот махом. Дыхания не хватает буквально на последний глоток. Стираю пальцами с губ золотистые капли. Офисные сплетницы наблюдают за мной, раскрыв рты. Интересно, что бы сказал Ставрос о моей выходке? Лично мне так хорошо, как давно уже не было. Я – пацифист. Но иногда обидчикам все же стоит дать по зубам. Почему я никогда не делала этого раньше? И с какого перепуга осмелилась это сделать теперь? Не потому ли, что его за своей спиною почувствовала? Да, пусть не взаправду, но в глазах окружающих Ставрос – моя защита.

Отворачиваюсь к столу с закусками. Греческая родня Ставроса не подвела. Стол ломится от яств. Мой муж не пожалел денег, а его родные – сил. Наверняка ведь было непросто организовать такое пиршество, когда от новогодних заказов и так на кухне не продохнуть.

Может, у него и в больнице имеются свои люди. Гляжу на телефон – нет ни пропущенных, ни не отвеченных сообщений. А ведь я волнуюсь. Принимаю поздравления и волнуюсь, посмеиваюсь над чужими шутками и волнуюсь, пью шампанское и волнуюсь…