По любви

Слепну от воды, льющейся нам на головы. Одной рукой прижимаю ее к себе, сминая грудь. Другой опускаюсь по мягкому женственному животику чуть ниже. Раздвигаю губки и безошибочно прохожусь большим пальцем там, где знаю, что ей будет хорошо. Нина надсадно стонет. Давлю на поясницу. Она послушно прогибается.

– Люблю сзади. Это так по-животному.

Лунопопая до того сладко откликается, что держать свой язык за зубами как будто бы нет причин. Зря я на этот счет загнался.

– Так я могу ласкать тебя и в то же время максимально глубоко трахать.

– Ставрос! – всхлипывает.

– Вот так будет. Но в тебе.

Подстраиваю ее под себя. Проникаю между плотно сжатых ножек и скольжу, понимая, что меня разматывает просто от детского петтинга, которым я не помню когда занимался в последний раз. Крышу рвет от того, как она всхлипывает, как хватает ртом воздух и подается навстречу в забытье. Фиксирую ладонью ее подбородок. Поворачиваю голову и впиваюсь в экстазе приоткрытые губы.

– Течешь ты для меня просто роскошно. Как насчет того, чтобы так же роскошно кончить?

Походу, отлично. Она взрывается, стоит мне только озвучить свое предложение. Будто только его и ждала. Улетаю следом. Как тут не улететь? Стоим, дрожим, наэлектризованные. Целуемся. Рваными вдохами гоняем воздух туда-сюда.

– Это будет очень интересный год, да? – смеюсь ей в волосы. Она ничего не отвечает. Лишь сжимает сильнее руки у меня на поясе. Чуть сбивая остроту момента, у меня в животе бурчит. Жрать хочется просто зверски. – У тебя точно нет никакой еды?

– Если только Дошик.

– Давай, – шлепаю по заднице. Даже в голову не приходит мне самому вермишель заваривать. А ей не приходит это мне предложить. Послушно вылезает, вытирается. Идем на кухню. Наблюдаю за ней, не отрывая глаз. Это странно. Я и раньше понимал, что мы с Зайкой будто одного поля ягоды. Так происходит, если тебе с этим человеком легко. На работе Нина понимала меня с полуслова. Бывало так, что я еще даже просьбы своей не озвучил, а она уже все в лучшем виде исполнила. Телепатия какая-то. И абсолютное доверие. Понимание, что тебя есть кому подстраховать, что бы ни случилось. Но я всегда разделял. Работу и личное. Мне даже в голову не приходило проецировать одно на другое. Вот почему я так офигел, когда понял, что за пределами офиса нам тоже может быть та-а-ак комфортно и хорошо. Очень странное ощущение. Не скажу даже, что нравится.

Очень долго Талия внушала мне, что с моей сексуальностью что-то не так. И пусть потом я научился с ней ладить, отклик Нины, один черт, валит с ног. Вопрос «А что, так можно было?» не дает покоя. И мы ведь еще даже не трахались по-нормальному.

– Спасибо. Сядь. Не суетись. Сейчас поем, и еще часик можно будет поспать, а потом – за Викой.

– Ладно.

Ставит передо мной тарелку. Тянет руку, но в последний момент почему-то не решается коснуться. Хочется перехватить ее ладошку и самому прижать к своей щеке. Но я гашу порывы. Надо бы с ними разобраться сначала.

Ем. Химия жуткая, но идет, как к себе домой. Нина сидит напротив. Смотрит. Греет руку об чашку с чаем.

– У тебя какие были планы на Новый год?

– Да никаких особенно. А у тебя?

– Будем дома встречать. С дочкой.

– А ты уже купил подарки?

– Угу. Она у Деда Мороза просила Хагги Ваги в полный рост. И коптер.

– Надо же. До сих пор верит в Деда Мороза?

– Конечно, нет. Но мне говорит, что верит. – Нина смеется. Ее волосы начали подсыхать и завились вокруг лица. Красиво. – А ты?

– Что я?

– Веришь в Деда Мороза?

– А надо?

– Ну, чем смогу, так сказать…

– Мне бы бригаду строительную.

– Зачем? – удивляюсь. – Где-то ремонт надо сделать? – задираю голову и более пристально оглядываюсь по сторонам.

– Да. Но не здесь. В реабилитационном центре, где находится моя мать, надо отремонтировать столовую.

– Так я для тебя Дед Мороз, или для директора реабилитационного центра?

– Для меня! Это будет самый лучший подарок, если мою мать оттуда не выпрут. Она не самый их любимый пациент.

Жую, переваривая сказанное. И вдруг вспоминаю.

– В том году тебе тоже нужна была бригада.

– Ага. В том году мы ремонтировали павильон. Ты не представляешь, сколько денег все эти реабилитационные центры сжирают.

– Вы же не очень ладили?

– Ну да.

– Почему же ты в это вписалась?

– Она моя мать.

Кошусь на Нину задумчиво.

– Будет тебе бригада. И не надо мне ни за что платить. Муж я тебе или кто? – встаю из-за стола. Ставлю тарелку в мойку. – Пойдем. Еще часик подремать можно. Рубит – капец.

Укладываемся. Нина ближе к краю ложится, но я притягиваю ее к себе на грудь, и она не сопротивляется. Очень скоро дыхание Лунопопой выравнивается. Она действительно засыпает. А я не могу. У меня столько пищи для размышлений, что не до сна. Да и хватает мне обычно пяти-шести часов, чтобы отдохнуть нормально, тогда как среднестатистическому человеку порой мало и восьми.