По милости короля. Роман о Генрихе VIII [litres]

Пользуясь редким моментом уединения перед готовившимся пиром, Гарри с отвращением огляделся: толстые каменные стены, грубо написанные фрески с ангелами и геральдическими животными, запах затхлости и плесени – «клянусь святым Георгием, уж не тянет ли нечистотами ото рва?!» – и решил, что без необходимости больше здесь не появится. Он унаследовал много великолепных домов, которые гораздо больше подходили для монарха, идущего в ногу со временем.

На следующий день Лондон торжественно встречал короля и королеву, которые с блестящей процессией проследовали по Чипсайду, через Темпл-Бар и по Стрэнду к Вестминстерскому дворцу. На всем протяжении их пути здания были украшены гобеленами, из питьевых фонтанчиков вместо воды текло даровое вино. Над головой Гарри бароны Пяти портов несли роскошный балдахин. Под мантией из темно-красного бархата, отороченной горностаем, на короле был расшитый драгоценными камнями дублет из златотканой парчи, а через плечо перекинута украшенная рубинами перевязь. Позади него, на небольшом расстоянии, в задрапированных белым шелком и золотой парчой носилках ехала Екатерина, в наряде из белого атласа и меха горностая, ее сопровождали дамы в синих бархатных платьях верхом на одинаковых лошадях.

На Чипсайде Гарри обнажил голову перед леди Маргарет, которая следила за происходящим из окна, обливаясь слезами радости. Улицы заполонили восторженные толпы, люди на все лады восхваляли своего нового государя. А тот двигался все вперед и вперед, колокола собора Святого Павла и еще более сотни церквей Сити приветствовали его звоном, и вот он уже на Стрэнде, проезжает мимо прекрасных домов знати.

Только ближе к вечеру огромная процессия достигла раскинувшегося на большом пространстве Вестминстерского дворца, главной королевской резиденции и места, где с незапамятных времен заседало правительство. Когда король с королевой ступили в просторный Вестминстер-холл, зазвучали трубы, собравшиеся там придворные склонились в почтительных поклонах, а дамы присели в реверансе.

Здесь, как и в Тауэре, королевские апартаменты являлись свидетельством померкшего величия былых времен. При входе в похожую на пещеру Расписную палату Гарри охватили воспоминания об отце: здесь до сих пор стояла отцовская кровать, украшенная изображениями рая, – кровать, в которой, вполне вероятно, был зачат он сам. Странно было думать, что родители, соединившиеся в любви и создавшие его, теперь снова вместе на небесах.

На стене над королевским ложем виднелась старинная фреска, написанная не утратившими яркость красками – синей, красной, серебряной и золотой, – с изображением коронации Эдуарда Исповедника, покровителя Англии, святилище которого, обильно украшенное драгоценными камнями, находилось напротив дворца, в Вестминстерском аббатстве. Гарри с особым почтением относился к этому святому, воплощению мудрого и милостивого правителя, и хотел ему подражать. Завтра Гарри коронуют в двух шагах от святилища, сам Эдуард как будто благословит своим присутствием миропомазание нового короля. Сознание этого привело Гарри в такой трепет, что у него слегка закружилась голова.

Во время вечернего пира ум Гарри был занят возвышенными мыслями. Господь выбрал его править людьми, завтра Церковь подтвердит выпавшую ему высокую честь, и он получит корону своих предков. Глядя на Кейт, торжественно восседавшую рядом с ним за главным столом, который стоял на помосте, Гарри понимал: она тоже думает о невероятном значении того, что ждало их впереди.

До четырех часов утра они вдвоем бодрствовали, стоя на коленях в часовне Святого Стефана, со всех сторон на них взирали образы ангелов, святых и короля Эдуарда III, изображенного на огромной фреске вместе со своим семейством. Взгляд Гарри опустился на сына Эдуарда, знаменитого Черного принца, который одержал несколько важных побед во время Столетней войны, и новый король поклялся, что будет достоин своих выдающихся предков. Он тоже принесет славу английской короне.

Глава 4

1509 год

Был Иванов день. Из окна дворца Гарри наблюдал, как внизу собирается толпа народа. Рабочие старались оттеснить людей, чтобы проложить полосатую ковровую дорожку от дверей Вестминстер-холла к Большим западным дверям аббатства. Гарри ощущал дрожь возбуждения и благоговения. Он был готов духовно и во всех других отношениях, одет в роскошную темно-красную королевскую мантию, отороченную горностаем, и, несмотря на недостаток сна, чувствовал себя совершенно бодрым и оживленным.

Когда Гарри вошел в Вестминстер-холл, все пали на колени, и несколько восхитительных мгновений он стоял там и улыбался. Затем все торопливо заняли свои места в процессии и направились в аббатство. Уолси находился рядом – разговаривал с Джоном Фишером, епископом Рочестерским, исповедником бабушки.

– Этот день освящает молодого человека, который является непреходящей славой нашего времени! – восклицал Уолси.