По милости короля. Роман о Генрихе VIII [litres]

Новая стычка с ними произошла, когда Гарри завел речь о войне с Францией. Кейт только что сообщила ему, что ждет ребенка, от радости и восторга он закружил ее. Скоро у него будет наследник, и никто не сможет сказать, что он не позаботился о передаче власти.

– Я намерен играть заметную роль в христианском мире, – заявил Гарри, – и вернуть принадлежащее мне по праву.

– Ваша милость жаждет славы, но не забывайте, что король Франции обладает бóльшими ресурсами и людской силой, чем вы, – предостерег его Суррей.

– Разве это останавливало Генриха Пятого или Черного принца? – возразил Гарри. – Клянусь святым Георгием, им не приходилось спорить со старыми бабами вроде вас, которые ни в грош не ставят их подвиги! Кроме того, у меня есть союзник – король Фердинанд!

Советники глядели на него с сомнением.

– Ваша милость уверены, что Фердинанд не использует вас, чтобы вы воевали за него?

– Королева забрала власть над ним, – пробормотал кто-то.

Гарри подавил раздражение. Он знал: есть мнение, что Испания косвенно управляет Англией. Письма Фердинанда полнились добрыми советами, это верно, но бóльшая их часть, несомненно, была направлена к его собственной выгоде. Кейт тоже держала сторону отца, это вполне естественно, но, черт возьми, думал Гарри, он не из тех, кого принимают за дурака, у него своего ума хватит.

– Позвольте напомнить вам, – холодно произнес он, – в том, что касается завоевания Франции, мои интересы совпадают с интересами Фердинанда. Франция – его давний враг, так же как мой. Победа над ней усилит нас обоих.

– Но вы не можете оба завоевать Францию, – заметил сын Суррея, лорд Томас Говард; лицо у него было словно высечено из гранита – тонкие губы и аристократический нос с горбинкой.

– Мы можем разделить ее между собой, – сказал Гарри, запасаясь терпением. – Завоевать и разделить – вы не слышали о таком? Я знаю свои права. Мои люди хотят войны. Им нужна победа вроде Азенкура.

– Сир, возможно, это так и есть, – вступил в разговор Уорхэм, – но я бы посоветовал не спешить. У вас еще нет наследника. Если вы падете на поле брани, королевство может вновь погрузиться в пучину гражданской войны, так как найдется немало желающих заявить права на престол. Разумно будет отложить любые действия против французов, пока не укрепятся ваши династические позиции.

– Вы говорите ровно как мой отец! – бросил ему Гарри. – Всегда призываете к осторожности. Но у меня скоро будет наследник. И позвольте сказать вам, милорд архиепископ, и вам, милорды, что великие победы никогда не достигались осмотрительностью! Нет, я не буду ждать!

Советники сидели и качали головой, будто имели дело с капризным ребенком.

– Я не буду ждать, – повторил Гарри и вышел.

Он работал в кабинете, когда к нему пришел Уолси, который постепенно делался незаменимым для короля.

– Ваша милость, мне стало известно, что некоторые советники от вашего имени написали королю Людовику письмо с предложением дружбы и мира. Я полагаю, вам следует знать об этом. – Он протянул королю копию.

В груди у Гарри вскипел гнев. Вот оно! Эти люди осмелились присвоить себе его исключительное право. Такое терпеть нельзя!

– Созовите их! – рявкнул он и принялся расхаживать по кабинету, распаляя себя все сильнее.

Он по-прежнему находился в бешенстве, когда полчаса спустя широким шагом вошел в зал Совета.

– Кто написал это письмо?! – крикнул король, потрясая в воздухе листом; все молчали, никто не отваживался встретиться с ним взглядом. – Я прошу о мире короля Франции, своего врага?! – ревел Гарри.

И снова ответом ему была тишина, поэтому он грозовой тучей вылетел из зала, бросив через плечо, чтобы Уолси следовал за ним.

– Найдите французского посла! – приказал ему король, быстро шагая по галерее. – Пригласите его посмотреть турнир сегодня днем. Я приму в нем участие и продемонстрирую свою воинскую доблесть.

– Разумно ли это, ваша милость?

– Вы что, тоже собираетесь меня учить? Нет, Томас, я все решил. Позаботьтесь о том, чтобы послу негде было сесть. Пусть почувствует нашу враждебность к его королю. А когда он ощутит на себе, каково это – оказаться в постыдной ситуации у всех на глазах, сделайте так, чтобы ему дали подушку.

– Ваша милость, это будет расценено как оскорбление.

– Чего я и добиваюсь, – мрачно изрек Гарри.

Надвинув забрало, он выехал на ристалище и сквозь щели наблюдал за смятением французского посланника и весельем потешавшихся над ним придворных. Это доставило Гарри большое удовольствие. Люди разделяли его отношение к давнему врагу Англии, что было крайне важно. После турнира, на котором Гарри покрыл себя славой, не получив ни царапины, – заметьте это, Суррей! – он прошелся по рядам зрителей, болтал и смеялся с ними, тут хлопнет какого-нибудь мужчину по плечу, там потреплет по подбородку женщину. Гарри видел, что они его обожают. Для них он словно посланец Небес, а не человек из этого мира.

– Ваша милость, вы для них скорее приятель, чем король, – заметил Уолси, вдруг появившийся рядом, когда Гарри возвращался к своему шатру. – Вы понимаете, как важно быть доступным для подданных.