По мостовой моей души

А проза? Ну, по нашему мнению, все жанры прозы могут быть заменены мемуарной литературой. Возврат к Толстому — вещь невозможная. Наш сегодняшний Толстой — это газета. Я допускаю, однако, и иные мнения. Мне лично больше нравятся Бабель и Артем Веселый. Затем имеет значение проза Тынянова и Шкловского. Конечно, нельзя обойти Пильняка, Всеволода Иванова, Сейфуллину, однако они — не те, которые формируют литературные вкусы и идут во главе литературы сегодняшнего дня. Наиболее значительны в этом отношении именно Бабель и Веселый.

— Вы участвовали в дискуссии о Мейерхольде и его постановке «Ревизора». О чем, собственно, шел спор?

— Постановка «Ревизора» была совершенно излишней — это моя принципиальная точка зрения. Я за постановку современных пьес. Если их нет — тем хуже для режиссера. Режиссер обязан уметь добывать современные пьесы, исправлять их. Тем не менее неправильно так сильно нападать на Мейерхольда из-за этой постановки. Сама по себе режиссерская работа была достижением, хотя и не особенно радикальным, а потом ведь у нас нет второго Мейерхольда. Таиров? Его театр — выдающийся, но это слащавый театр.

— Какую русскую пьесу вы посоветовали бы поставить на чешской сцене?

Маяковский упорно возвращается к столь дорогой его сердцу группе Леф.

— Есть такая пьеса, и я приложу все силы, чтобы продвинуть ее на чешскую сцену. Автор ее — Третьяков, член нашей группы, который написал для Театра Мейерхольда пьесу «Рычи, Китай!», имевшую большой успех в прошлом году. Его новая пьеса называется «Хочу ребенка!» и также принята Мейерхольдом к постановке. Я глубоко убежден, что она могла бы стать для заграницы вторым «Броненосцем Потемкиным».

<1927>

Из беседы с редактором журнала «Польска вольность»

Спрашивают гостя-поэта:

— Откуда вы прибыли в Варшаву?

— Из поездки, которую я совершил в Прагу, Берлин, Париж…

— Какие впечатления?

— Хорошие.

— Как понравилась Прага?

— Хороший город.

— А Берлин?

— Хорош.

Улыбаемся. Чувствую, что мой собеседник отвечает как-то уклончиво.

— Ну, а Париж?

— Тоже хорош…

— Ну, а каковы ваши первые впечатления от Варшавы?

— Очень приятные. Меня гостеприимно принял ПЕН-клуб (тут Маяковский кланяется в сторону председателя клуба…). Очень приветливо встретили и т. д…

— Не чинили ли польские власти каких-либо препятствий с визой?

— Нет…

— Посвятите ли вы что-нибудь Варшаве?

— Разумеется, как только отсюда выеду…

— Хорошо, но ваши первые впечатления?.. Те впечатления, которые у художника играют такую большую роль в воспроизведении чего-либо.

— Очень приятные… Маяковский улыбается, разгуливает по комнате, потирая руки… — Можно ли узнать, с какой целью вы приехали в Варшаву?

— Познакомиться с людьми, посмотреть город… Я приехал по своей инициативе, на собственный счет, сам по себе…

— Вы не являетесь членом партии?

— Нет.

Здесь Маяковский начинает обосновывать позицию, занимаемую им как поэтом.

— Если бы я отошел от своих, то я перестал бы быть писателем. Я умер бы духовно… Ибо то, что творят сейчас писатели России, — это поэзия действия, борьбы за права человека труда.

Я свободный человек и писатель. Я ни от кого материально не завишу. А морально я связан с тем революционным движением, которое перестраивает Россию на началах общественного равенства… Вот, возьмем, господа, к примеру, этот чай. Его и в прошлом пили… Но кто пил? Не у каждого ведь хватало на то, чтобы пить настоящий чай.

— Как вам, писателям, живется в России?

— Хорошо.

— Вы не испытываете никаких стеснений?

— Никаких. В том случае, разумеется, если писательская деятельность не направлена в сторону контрреволюции.

— Каков ваш заработок?

— Я получаю от 1 до 2 рублей за строку стиха. Опубликовал около 90 своих книжечек; крупнейшие из них — это «Стихи о революции» (20 000 экз.), «Война и мир» (30 000 экз.) и «Мистерия-буфф» (50 000 экз.). Мои вещи переведены на французский, немецкий, грузинский, даже на китайский и польский языки.

— Довольны ли вы польскими переводами?

— Я сравнительно слабо знаю польский язык, но, насколько я могу судить, переводы «Мистерии» и «Левого марша», кажется, получились удачными…

— Что представляет из себя профессиональная организация русских писателей?

— Самой большой организацией, объединяющей рабочих писателей, является так называемая ВАПП (Всероссийская ассоциация пролетарских писателей). Она насчитывает около 6000 человек. Затем у нас есть Союз крестьянских писателей, который насчитывает около 5000 членов. Кроме того, есть группа, известная под названием Леф, в которую вхожу и я. Она насчитывает около 40 человек и представляет левый фронт в области искусства…

— Фамилии?

— Ряд фамилий, которые здесь не знают. Например, Николай Асеев с его «Черным принцем», Борис Пастернак…

В этот момент представитель ПЕН-клуба вставляет вопрос:

— А Пастернак — это не поляк?

— Насколько мне известно, нет.

— Видите, такая польская фамилия…