По наклонной

С неделю Оля колебалась. Беспокойно спала. Ей снилась Сиверская, сумрачный Елисеевский замок над электростанцией, во весь опор мчащаяся по высокому берегу тройка… Решение было принято: лучше рискнуть слететь с обрыва, но хоть раз испытать взлет.

Окончательно убедившись в том, что с ее мужем много каши не сваришь, Завьялова, расторгнув брак, все силы сконцентрировала на Робертовиче. Они поженились. И Ольга через нового мужа наконец попала в круги, как ей казалось, самых деловых и преуспевающих людей.

Друзья Виктора Робертовича жили полной жизнью, так считала Ольга. Для них не существовало дефицита. Они не признавали общественного транспорта, ездили исключительно на автомобилях. От зари до зари не покладая рук сосредоточенно и целеустремленно делали деньги.

В сфере, где вращался Виктор, от человека требовались постоянная собранность и строжайшая пунктуальность. Ведь сдержанное слово оборачивалось большими деньгами, а нарушенное — сулило крупные неприятности.

Помощников Робертович подбирал себе сам. Старательных работников он вознаграждал сообразно с заслугами, нерадивых беспощадно карал. Нарушившие правила игры в его заведении наказывались не только рублем. Ольге случайно удалось быть свидетельницей, как после закрытия ресторана возле стойки трое лощеных официантов в черных смокингах ногами учили уму-разуму четвертого. Робертович в это время листал счета за служебным столиком, не глядя в сторону происходившего.

Он жил по волчьим законам. Да, именно под влиянием этого матерого, не знавшего устали волка и закончилось формирование характера Ольги Завьяловой, завершилось ее падение.

Мир, открывшийся перед Ольгой, и пугал и притягивал. Но довольно скоро она поняла, что выбор ею уже сделан и ход назад к «нравственно-скучным» будням и рядовой зарплате инженера-экономиста заказан.

Некоторое время она приглядывалась к новым людям, изучая их повадки, ориентиры, их метод жить. Но Ольга не могла долго оставаться только созерцательницей, не такая у нее была натура. И жаждала она одного — поскорее самой окунуться в дело.

Виктор устроил ее в бар официанткой. На первых порах Робертович строго-настрого запретил Ольге во что-либо ввязываться. «Рассчитываться, — внушал он, — строго по счету, недолив там, обвешивание — ни-ни». Он говорил, что для Ольги работа официанткой — это начальная школа, первая ступенька лестницы и что главное для нее — это научиться общаться с людьми, научиться, как он говорил, чувствовать человека. «Будь фотоаппаратом, — учил Робертович, — сама не изобретай ничего. Копируй других, но копируй в точности». Она оказалась способной и расторопной ученицей.

…Все шло наилучшим образом. Проработав в общепите несколько лет, Ольга добилась многого и стала на равных со многими. Она ездила на своих «Жигулях», фирменно одевалась, имела доступ практически к любому дефициту. Завьялова постепенно вросла в категорию людей, «решающих вопросы». Теперь она могла, например, устроить номер в гостинице, попасть без очереди на выставку популярного художника, выйти на нужного человека в приемной комиссии престижного вуза. Всюду у нее были теперь друзья, или друзья ее друзей, или просто хорошие знакомые. Казалось бы, не так уж мало для молодой женщины.

Но вот как-то летом она впервые слетала по вызову к сестре в Швецию и снова надолго утратила обретенное было равновесие. Коттедж, где жила сестра с мужем, конечно, уступал елисеевской даче, тем не менее, вернувшись домой, Ольга с горечью ощутила, что до сестры ей по-прежнему далеко. Да, она имела вполне стабильный доход, но собственного, к примеру, трактора, возделывающего участок на ее вилле, у Ольги все-таки не было. Как и самой виллы.

И особенно обидным казалось то, что сестре все досталось не ценой каждодневного напряжения, бессонных ночей, постоянного риска все потерять и самой угодить за решетку, а почти даром, можно сказать, в мгновение ока. Сестра обскакала ее, вытянула счастливый лотерейный билет, рассуждала она.

Изменились взгляды Завьяловой, переменились оценки. Теперь она окончательно утратила интерес ко всему, кроме комфорта и незаслуженной роскоши. Может быть, в этом была виновата ее мать, вечная мечтательница о деньгах? Или отчим с его нравоучениями? А может быть, решающую роль сыграло железное воспитание Виктора Робертовича, преподанные им уроки? Трудно сказать. Так или иначе, Ольга вернулась от сестры и потеряла покой. Все ей опостылело. И работа, так увлекавшая прежде, казалась теперь бессмысленной суетой. В самом деле, думала она, чайной ложкой жажды не утолить. Что толку быть маленьким колесиком в огромном общепитовском механизме? Колесиком, которое вдобавок вращалось не само по себе, а лишь в полной зависимости от воли Робертовича: того не смей, туда не суйся. Новый муж сковывал ее самостоятельность, занудно учил ее, будто умеренность — главное качество в их профессии. Но ей уже надоело вечно от кого-то зависеть, надоело давать отчет. Хотелось своего, прибыльного дела.