По нам плачут гангстеры

– Иди без меня. Нужно задержаться, – Хван махнул рукой на прощание и скрылся за стеной.

Позже

Когда солнце заходило за горизонт, Зеленый Элизиум продолжал жить. После закрытия музеев и выставок, они направлялись в рестораны и на пляжи. Первый семестр успешно завершился, наступили долгожданные каникулы. Полгода пролетели незаметно, а теперь они наконец-то были свободны после сдачи промежуточных экзаменов. Можно развлекаться во всю прыть, отсыпаться и греть косточки. Вечером становилось прохладнее. Парни засиделись в небольшом кафе, стилизованном под восьмидесятые. На столешнице стояли два молочных коктейля и одна тарелка с салатом, который уплетал Маркус. Лим расположился напротив, грызя ноготь на большом пальце, и пялился в окно, которое выходило на шоссе. Среди тьмы зажглись фонари, светофоры порядочно сменяли цвета.

– Хван? – Маркус позвал его, из-за чего темя другого дернулось. – Что-то не так?

– С чего ты взял?

– У меня ведь есть глаза, – усмехнулся Маркус, отодвигая тарелку в сторону. – Помнишь наш уговор? Все друг другу рассказывать. Любую глупость или грязь. К тебе это тоже относится.

Лим положил руку на стол, немного расслабившись. Он вздохнул и чуть куснул щеку с внутренней стороны:

– Ладно. Но сначала мне нужно подумать. Дай немного времени.

В последние месяцы Хван стал более нервным. Маркус списал это на стресс от смены обстановки или акклиматизацию, но шли дни, а ничего не менялось. Что-то это ему напоминало. Маркус – не долбоящер, он понимал, что несвойственное поведение о чем-то говорит. Пережив на личном опыте ворох ерунды, он научился рассматривать людей и подмечать мелочи. В голове Хвана происходила какая-то баталия, настолько кропотливая и личная, что он ни с кем не делился. Маркус не хотел давить на него, потому спокойно пошел на просьбу о личном пространстве. Он кивнул, а следом перевел тему:

– Тебе идет новая прическа. Правда, смотрится хорошо.

Глаза Лима чуть сощурились от улыбки. Одним утром он проснулся и увидел, что подушка сделала ему укладку: спал лицом вниз, а после пробуждения челка не хотела лежать прямо и постоянно разъезжалась. Перестав бороться со стихией, он принял новый облик, а по истечению дня понял, что ему вполне подходит такой формат.

Между собой парни общались на языке Полусвета. Это навеяло ностальгию далекого Города-13, где остались родители и старое житье. Есть что-то неуловимое в таком элементе, будто секретами делитесь у всех под носом, и никто никогда не узнает, о чем идет беседа. Правда, оно сыграло с ними действительно злую шутку. К столику подошла официантка, но не одна – она подвела под локоть мужчину средних лет в поварском колпаке. Повар оказался выходцем Инферии – парни сами не знали, как догадались. Они на интуитивном уровне научились различать национальности между собой.

– Простите, – она заговорила, но громко и используя яркую мимику. – Нужно оплатить счет, – ткнула голубым ногтем в чек. – У вас же есть деньги? Молли, молли. У вас есть молли? Да? – официантка пихнула мужчину. – Они не понимают, объясни им.

Тот бойко залепетал на инферийском, видимо, тоже ошибочно думая, что они не разбирают язык. Он красноречиво жестикулировал, пока девушка рядом просто кивала головой и улыбалась. Казалось, будто она с маленькими детьми общалась, которые еще жизни не поведали. И все бы ничего, но ее манера была такой… Ядовитой? Она ведь принимала их заказ, так… В чем проблема? Даже сквозь улыбку проглядывалось пренебрежение, снисходительность и жалость. На Маркуса она даже не смотрела, только на Лима. Когда до них дошло, почему девушка так себя вела, стало неприятно – официантка поступала так специально. А зачем? Знать бы… Может, у них и не идеальный язык Элизиума, но расслышать его вполне можно.

– Благодарю Вас, – Хван без колебаний положил купюры в специальную книжечку-раскладушку с чеком. – Было очень вкусно. Спасибо за обслуживание.

Они покинули кафе, не обернувшись. Почему люди такие? Почему им всегда что-то не нравится? На то даже причины не было: парни вели себя прилично и тихо, поздоровались на входе, сказали «спасибо» и «пожалуйста». Иностранцев никогда не принимали в свои ряды. С течением времени вопрос становился остро. На Хвана многие оборачивались и иногда тыкали пальцем. И это при условии, что в Зеленом Элизиуме большая азиатская диаспора, однако факт не мешал окружающим пялиться и издевательски обращаться к нему. Особенно обделенные умом думали, что Лим не распознает переводы слов. В Элизиуме много расистов. Как сказала одна дама в интервью: «В других странах расистов ровно столько же, сколько и в Элизиуме». Борьба против дискриминации зародилась не из-за того, что Элизиум прогрессивен, а из-за концентрации и густоты этих дискриминаций – все было очень, очень плохо. Такова изнанка мироздания, которую невозможно продать под соусом мечты и розовых облаков.