По нам плачут гангстеры

Теперь смеялся уже Хван. Он надел наушники обратно на голову Маркуса и отвернулся к иллюминатору, чтобы смотреть на облака. Итон обожал это – проводить минуты за разговорами.

Зеленый Элизиум встречал жарой. Он назвался так из-за частей, на которые поделена страна. Каждая часть – это штат, а место, куда путешественники приземлились, кличилось Зеленым. Хван нацепил темные очки, чтобы солнце не слепило глаза, но это не помогло. Оба взмокли спустя несколько минут. Пришлось раскошелиться на такси, чтобы добраться до нужного района, где находилось общежитие. Их заселили в весьма приличное место, где в комнате находилось по две постели. Она была не шибко просторной, но с новой мебелью, кондиционером и прочной дверью. Что еще им нужно для счастья? Они «отбили» кулачки и кинулись к своим кроватям, словно дети, запрыгали на матрасах. Вот он, черт возьми, Элизиум. Все-таки добрались, дожили до этого момента.

Душевые и туалеты находились на этаже. Здание напоминало не заурядное общежитие, а самый настоящий отель. Как подметили встречные жители Элизиума – для иностранцев всегда иной размах. Это нужно, чтобы привлекать в страну новых людей и заставлять их возвращаться, спуская еще больше денег в будущем. Первое, что Маркус и Хван сделали – получили фальшивые удостоверения личности, ведь алкоголь и всякие взрослые развлечения доступны только с двадцати одного года, а ждать несколько лет никто не хотел. Ненастоящие удостоверения – обычное дело. Все прошло отлично, если не считать одной неуместной шутки, которую выпалил тот парень, глядя на Хвана:

– Не волнуйся, проблем не будет. Все вы, азиаты, на одно лицо, – и он заливисто загоготал, пока Маркус и Лим застыли, будто пораженные молнией. Вот тебе и толерантная держава.

Помимо прочего, Зеленый Элизиум также называли «Город цветов и солнечного света». Никакой слякоти, зябкости и понурых лиц. Все улыбались, спокойно беседовали и создавали общее настроение радости. Удивительно, как природа уживалась с мегаполисом: стоило уехать чуть за черту, как встречали пустыни, каньоны и горы. К песчаным берегам прибивался океан. Спотыкаясь, они бежали к воде. Сланцы слетели еще у входа на пляж, а брызги вызвали смех у простых наблюдателей, которые загорали.

Позже

– Элизиум, мои дорогие, хочет хлеба и зрелищ. Вы способны дать ей это? Способны засиять ярче звезд? Забраться в хрупкие сердца и оставить свой след? Вы должны заставить их желать вас и возносить на пьедестал, словно греческих богов. Должны стать музами, вдохновителями, стать культовыми. Вот ты, – преподаватель ткнул пальцем в Хвана. – способен стать культовым? Если нет – здесь вам делать нечего. Езжайте домой, живите заурядные жизни. А оставшись – гонитесь за мечтой Элизиума как безумцы.

То, чем отличалась речь в этой стране: взрывная, пафосная и прямолинейная. Обучающие их люди были эпатажными, некоторые заносчивыми и жесткими, какие-то дружелюбными и проницательными. Первый семестр оказался ознакомительным – со всех факультетов брали понемногу. Там тебе и хореография, и музыка, и театр. Студентам давали распробовать все направления, чтобы выбрать понравившееся.

На парах кинорежиссуры они разбирали фильмы, учились толковать композицию кадре и рассуждали, почему желтые занавески именно желтые, а не какого-то иного цвета. Мужчина с кудрявыми волосами, что обожал шум проекторов в своем классе, бросил фразу: «Реальная жизнь бывает куда более захватывающей, нежели фильмы. Потому были придуманы биографии».

Больше всего им нравилось посещать уроки драмы. Атмосфера там всегда немного взбалмошной и раздолбайской. Поначалу было смешно, когда студенты неловко корячились и хохотали из-за своих потуг, но, как сказала преподавательница – все дети такие, но стоит впустить театр в свое сердце, как ты никогда его не забудешь. Им постоянно давали интересные задания, а сами пары проходили в свободной форме.

Что самое интригующее – параллели искусств продолжали пересекаться. Учительница часто предлагала танцевать на репетициях. Она рассказывала, что это помогает стать раскрепощенным и снять зажимы. Сидя на полу в круге, тренировали дикцию. Скороговорки не давались иностранцам легко, но никто не видел препятствий – на ошибках все дружно хихикали и пробовали заново. Маркус даже не подозревал, что уровень языка так быстро начнет расти. Он впитывал новые слова как губка, а спустя месяц уже мог самостоятельно поддерживать беседу, хоть и лез за переводчиком время от времени.