По неизведанным землям Эфиопии

Узнав, что на пути в Бени-Шенгул, в Сайо, находится резидент дадьязмача Джоти, правителя области Келлем, Боттего направил ему письмо, извещая о прибытии экспедиции и испрашивая разрешение на дальнейшее ее следование.

В одном дне пути от Сайо путешественников встретил отряд солдат, высланный резидентом, с тем чтобы сопровождать их в город, Солдаты были весьма предупредительны, за что получили в дар быка. Резидент Сайо радушно принял Боттего, который поблагодарил его, одарив ружьем и патронами. Этот чиновник сообщил, что письмо, полученное им, он направил в Леку дадьязмачу Джоти, своему начальнику.

Не дожидаясь ответа, Боттего, подгоняемый нетерпением, задержался здесь только на сутки, а затем, в сопровождении брата Джоти — Аба Джефара, направился дальше. На втором этапе экспедицию встретил другой брат дадьязмача — Аба Чела с многочисленным эскортом. Быстро состоялось знакомство, последовали заверения в дружбе, а затем все вместе продолжили путь. В пути любезность хозяев удвоилась, и Аба Чела пригласил путешественников отобедать у него в шатре. На гостеприимство гости ответили обычным даром — ружьем и патронами к нему.

По собственному признанию итальянцев, подобный избыток сердечности показался им подозрительным, тем более что за каждым их шагом следили люди Аба Челы, старательно ограждая от общения с местными жителями.

На пути в Леку некий мусульманин-портной, которого эфиопы, желая воспользоваться его искусством, удерживали силой, тайком сообщил Боттего, что Джоти намеревается завладеть имуществом экспедиции, а его, Ваннутелли и Читерни задержать, с тем чтобы они научили эфиопов изготовлять ружья.

16 марта путники прибыли в Гадаме, где находился Джоти, и здесь также были приняты весьма торжественно. Невзирая на радушный прием, они, подстрекаемые собственной мнительностью и провокационными слухами, расположились лагерем на изолированном холме, дабы избежать ожидаемого ими внезапного нападения.

Боттего, после вручения обычных даров Джоти, нанес ему визит и был очень хорошо принят. В течение этого дня до итальянцев вновь дошли слухи, что их солдат уговаривают дезертировать, пугая намеченным якобы на завтра нападением на европейцев, отразить которое за недостатком сил они не смогут, так как у дадьязмача имеется тысяча ружей.

Около полуночи было обнаружено исчезновение двенадцати солдат, унесших с собой два ящика патронов. Это произвело на итальянцев такое впечатление, что они уже не смыкали более глаз, обсуждая вполголоса, какие меры следует принять утром. Им вспомнились предупреждения портного. Гостеприимство Джоти казалось подозрительным не вызвано ли оно стремлением усыпить их бдительность? Было решено выступить на рассвете и идти ускоренным маршем, а если им станут противодействовать, пробиться силой.

При первых проблесках зари итальянцы заметили, что лагерь их окружен. Отправленный для переговоров парламентер, по уверениям Ваннутелли и Читерни, был встречен страшными угрозами. Боттего решил проложить дорогу огнем.

Был принят боевой порядок в центре встал Боттего, слева Ваннутелли, справа — Читерни. Затем последовала команда открыть огонь. О том, что инициатива исходила от итальянцев, в их отчете умалчивается. Говорится лишь об удачном отражении первой атаки. За ней последовали другие, более успешные, и в конце концов обороняющиеся оказались на вершине холма, окруженные с трех сторон неприятелем, с четвертой зияла пропасть. Вершина представляла собой открытую площадку и простреливалась насквозь. Удержаться здесь, как пишут Ваннутелли и Читерни, против «стократно» превосходящих сил было невозможно. Отчаянно защищавшийся Боттего пал, сраженный пулями в грудь и в висок. Читерни ранило в ногу. Обороняющихся прижали к краю пропасти. Оставшиеся в живых, видя бесполезность дальнейшего сопротивления, решили спуститься вниз в надежде незаметно скрыться, а затем пробиться к побережью. Но их заметили и захватили в плен. Это произошло 17 марта 1897 года.

Спустя три месяца, в июне, Ваннутелли и Читерни были доставлены в Аддис-Абебу, где были весьма дружелюбно приняты на специальной аудиенции Менеликом, обласканы им и наделены дарами. Точно такая же встреча ожидала их по пути на родину — в Хараре у раса Меконнона. Такова вкратце версия итальянских офицеров.

Какова оке была истинная причина этого трагического происшествия, стоившего жизни смелому исследователю? Ответ даст упомянутое донесение Булатовича, основанное на его беседе с солдатом-годжамцем Негусье, который принимал участие в этих событиях и едва ли имел основание приукрашивать или искажать действительное положение вещей.