По обе стороны любви

Опять она очутилась перед знакомым белокирпичным теремком. Однако этот новенький особнячок как-то изменился.

Вероника всмотрелась.

Так и есть: у дома появилась крыша!

Выходит, маленький акробат справился-таки со своей задачей? И ему не нужно больше балансировать на ребрах-балках!

Крыша была хороша: ровненькая, точеная, остроугольная. Просто картинка, а не крыша! Жаль только, в ранних зимних сумерках Вероника не могла точно разобрать цвет: кажется, синий? Или зеленый? Но на фоне белого кирпича этот оттенок был необыкновенно густым и сочным.

И весь дом как бы улыбнулся.

Вероника оглянулась по сторонам. Вдруг пришло в голову: что, если акробат-строитель стоит где-нибудь рядом и любуется своей работой?

Но нет: люди деловито шагали мимо, поглощенные своими вечерними заботами. Однако выражения лиц, заметила Вероника, почти у всех были теперь спокойные и даже веселые!

Она вздохнула, будто сбросив с плеч неподъемную ношу, и облегченно побрела домой.

Глава 28

Зима начиналась неохотно.

Мокрый снег, собравшись было с духом, принимался мельтешить за окнами третьего этажа, но на полпути утрачивал решимость, таял на лету и шлепался оземь тяжелыми мокрыми комками.

Тем не менее вся мужская половина школы от семи до семнадцати не теряла надежды вскоре намылить девчонок и устроить сражение снежками.

Девицы-выпускницы уже облачились в высоченные зимние ботфорты, к которым в обязательном порядке прилагалась мини-юбка и колготки в сеточку — этакая зимняя униформа.

— Танюш, а у тебя ноги не мерзнут в этих дырках? — полюбопытствовала Вероника, догоняя как-то раз Стрелкову на ступеньках школьного крыльца за две минуты до звонка.

— Да вы че, Вероника Захаровна? У меня ж там еще одни колготки. Видите? — объяснила та и слегка оттянула сеточку длинным, сияющим золотыми разводами ногтем. Взмахнула в сторону Вероники роковыми ресничищами и заметила поощрительно: — А между прочим, вам идет терракотовая помада!

— Да? Спасибо! — растерянно отозвалась Вероника.

Ученическая жизнь шла своим зимним чередом.

В вестибюле девчонки и мальчишки топали, стряхивая с сапог мокрые хлопья; младшие спешно переобувались в сухие туфли и кроссовки, чтобы предъявить дежурным у дверей в главный коридор сменную обувь; старшие переобуваться не желали и предпочитали до самого звонка толочься в вестибюле, надеясь перестоять дежурных и явиться-таки на урок хоть и с опозданием, зато в новых сапожках на серебристых шпильках или крутых зимних ботинках-танках на рифленой подошве.

Кое-кто норовил выдать за сменную обувь пару детских босоножек в матерчатой сумочке, сброшенных сострадательным малышом из окна второго этажа.

Самые отчаянные небрежно совали дежурным потертые и растрепанные, а то и свернутые в трубочку дневники, дабы получить их обратно на второй перемене с негодующей записью: «Явился без сменки!» — и неразборчивой росписью рядом.

И были, помимо того, избранные, которые делали вид, что ни о каких таких школьных правилах они сроду не слышали. Эти приближались к дверям неспешной упругой походкой и снисходительно подставляли дежурным щеку для поцелуя. Восьмиклассницы в белых кофточках млели, прикладываясь к покрытой мужественным пушком щеке великолепного мачо; угловатые подростки сливались с цветом своих алых повязок, когда дива недосягаемой красоты и взрослости, небрежно наклонившись, обдавала их облаком «Ив Роше» или «Живанши».

Начальная школа уже организовала выставку рисунков на тему «Идет волшебница-зима».

Пятый класс написал рассказ по картине «Зимний вечер».

Седьмой — сочинение «Мои планы на зимние каникулы».

А администрация вывесила распоряжение о подготовке конкурса новогодних сценок.

На следующий день Вероника постучалась в коричневую, мягкую до полной звуконепроницаемости дверь.

Правда, стук вышел, как и следовало ожидать, беззвучным, и она тут же постучала еще раз — ключом от класса по металлической ручке.

— Да-да! — ободрили ее изнутри.

Дверь распахнулась.

— Извините, Татьяна Сергеевна, но я никак не могу! — с порога выпалила Вероника, боясь сбиться или растерять решимость. — У меня семейные обстоятельства, ремонт, на все выходные уезжаем к родственникам, и дочкам надо готовить костюмы! К двадцать пятому и к двадцать седьмому!

Татьяна Сергеевна выдержала паузу. Она была мастерица по части эффектных пауз. Просто главный режиссер школьного действа.

— Не можете — что именно? — наконец уточнила она.

— Писать сценку! — взмолилась Вероника из последних сил. — И репетировать тоже!

И устремила на завуча отчаянный взгляд.

Та, в свою очередь, устремила на нее в ответ самый проницательный из своих взглядов. Проникающий навылет. И, подержав под огнем этого взора, неспешно отпустила. Со словами:

— Ну что ж… Жаль. Мне казалось, у вас это получается. Чувствовался творческий подход! Но раз уж, вы говорите, такие обстоятельства… Поручите детям подготовить несколько стихотворений. У вас найдутся неплохие чтецы.

Победа досталась недешево. Закрывая дверь, Вероника тяжело дышала. И пока поднялась на свой четвертый этаж, дважды останавливалась. Сердце колотилось и никак не унималось.