По обе стороны огня [Сборник litres]

Вдруг где-то неподалеку послышалось ошалелое, преисполненное беспардонного счастья «кукареку-у-у-у», настолько откровенное и неожиданное, что мы с Саней даже переглянулись: неужто и здесь, на высоте, которая даже во сне не приснится, водятся петухи и куры, как на равнине, в какой-нибудь обычной орловской или курской деревеньке?

Умывались мы из арыка. Вода была ледяной, жгуче острекающей, кожа от нее враз делалась красной, как бок огнетушителя, дубленой и такой прочной, что хоть ботинки шей. Здешние арыки — это тонюсенькие струйки водицы, неспешно заползающие в пригоршню и прожигающие ладонную мякоть до костей. У каждого дома, у каждой кибитки лопатой прорыт такой арычок — у каждой семьи, используя казенный язык жэковских бумаг, свое водоснабжение.

Дараут-Курган — это промежуточный пункт в нашем маршруте, нам же надо ехать дальше. Через перевалы и хребты, по горным тропам пробираться к самому леднику Федченко, в аил Алтын-Мазар, на местную гидрометеостанцию. Как и на чем пробираться — это будем знать после завтрака. А пока надо смолотить что-нибудь в местной чайхане, после еды настроение поднимется, как нитка градусника на солнцепеке: глядишь — и мысли дельные в голову придут.

Алтын-Мазар, насколько я знал, был совсем крохотным селеньицем — кибитки четыре всего, не больше, — зажатым со всех сторон горами. До Большого льда, как горные таджики и киргизы зовут ледник Федченко, оттуда километров семнадцать. По дороге, если идти на Большой лед, встретятся четыре вспененные малохольные реки. Сууксай, что в переводе означает Холодная вода. Пресловутый лед перед здешней речной водой — это некая теплая субстанция, которую можно вместо грелки использовать, поэтому холодная вода — верное определение. Ведь тут даже безобидная струйка медленного арыка прожигает тело до костей, в этом мы только что убедились. Каинды — Березовая… Странно, откуда тут березы? Тут, кроме камней да арчи, ничего не растет! Сельдара — Грязная река. Бывает и такое, ничего не поделаешь. И последняя река Танымаз. Перевод грозно-романтический, это что-то от гвоздик, политых раствором ядовитого снадобья, — «Ты меня не знаешь?!» Есть над чем задуматься. Алтын-Мазар стоит на берегу реки Сууксай. До Алтын-Мазара нам также повстречается в пути несколько речек.

Пока мы сидели в низенькой чайхане, подогнув под себя на турецкий лад ноги, и ковыряли вилками вчерашний плов, а чайханщик довольно презрительно поглядывал на нас из-под полуопущенных тяжелых век — кто же плов вилкой ест, его надо руками брать, руками! — я, еще не отойдя от ощущения обмерзлости, оставшегося после умывания из арычка, вспоминал, что мне известно об Алтын-Мазаре.

Алтын-Мазар в переводе на русский — Золотая Могила. Когда-то очень давно, в пору, которую уже никто и не помнит, в этом аиле жил старик. Старик был непростой, курочка ряба, несущая диетические яички и лишь однажды позволившая себе отклонение от заданной программы, выдав на-гора яичко золотое, была перед ним буквально ничем, старик золотых яичек мог слепить сотни полторы. Неподалеку от аила, в месте, о котором никто не знал, не ведал, он нашел богатую золотую жилу и втихаря, таясь от людей, разрабатывал ее. Кстати, сколько потом, уже в наше время, геологи ни искали эту жилу, так ее и не нашли… Разбогател старик, жил он хорошо, сытно, но вот ведь — все в этом мире подвижно, все неустойчиво — наступил черед и старика. Однажды в предзимье заявилась к нему в гости Костлявая. Дуя на стылые пальцы, она погрелась недолго у огня, потом, не соглашаясь ни на какие уступки, взмахнула своей отточенной косой-литовкой и унесла старикову душу из родимых палат в свои владения. Сыновья оплакали отца. Тело его положили в мазар.

Мазар — это сложное сооружение. В яму опускают усопшего, сверху настилают арчатник, сравнивают с землей, а потом из глины лепят купол наподобие ласточкина гнезда, донышком вверх, без окон и дверей… У подножия мазара втыкают шест, к нему привязывают козлиные бороды, зубы, челюсти, прибивают киичьи рога и черепа — для устрашения чертей и воров — вот мазар и готов. Вместе с телом сыновья положили в могилу несколько кульков золота, которое старик сумел наколупать из жилы, и тщательно замуровали.

Но вот какое дело: с той давней поры почти каждый год гробницу посещают представители одной из самых древних профессий — по ночам приходят в мазар, забираются внутрь, ищут золото. Стены мазара после каждого такого посещения обрастают заплатами-лепешками, все новыми и новыми, — воры, соблюдая свое реноме, тщательно замазывают проломы. Так и стоит этот мазар рябой, словно его накрыли одеялом, сшитым из кусков разной материи.

С каждым годом лепешек на стенках мазара становится все больше и больше — слишком многие хотят испробовать воровское счастье, да, увы, никто еще не нашел в стариковой могиле золота. То ли не везет, то ли давно эти кульки сопрели, расползлись, и драгоценный металл растворился, ушел, будто дорогая вода, в землю, то ли его вообще не клали в мазар, а лишь только пустили слух…